Материал подготовлен

к.т.н. Харчевниковым А. Т.

 

СМЕРТЕЛЬНА ПЕТЛЯ РОССИИ

 

 

Часть 9. Линейная (плановая, отраслевая) форма как «политическая технология».

…

 

9.7. Функциональное равновесие и «простое функциональное производство».

 

Вертикальная  иерархия управления и совокупная диапози­тивная сеть функций и в целом функциональная пирамида - это и есть определенный тип хаоса, или простое функциональное производство, тождественное всему объективно-логическому типу взаимодействия, но уже состояще­му не в общении, трудообмене, соседстве или обмене, а в соисполнении функций, в его общей форме или, примерно, - плано­мерности. Это абстрактное функциональное производство изоби­лует мириадами противоречий, столкновений интересов участни­ков, но совершенно естественных, жизненных. В соисполнении функций (как и в обмене товаров у Маркса) уже заложена «воз­можность» общественного противоречия, но условий для превра­щения этой возможности в действительность здесь еще нет. И хотя это «превращение» в общественное противоречие линейной формы произошло исторически очень быстро, резко, болезненно (хотя и по существенным причинам неэндогенного характера), мы пока логически движемся в эскизном описании симметрии функционального взаимодействия, как абстрактной «разумной» основы, которая еще не превратилась в «неразумное».

В силу имманентной замкнутости, присущей  простому функциональному производству, его структура предстает в следующем самом ук­рупненном виде:

- производственные главные или промежуточные функции  Рпр,. (обеспечивающие саморазвитие  Рпр.пр., конечные функции  Рпр.к, политические функции  Рпр.п..);

- производственные конечные функции  Рпр.к. (состоящие в жизнеобеспечении всего функционального производства, в итоге в разведении на Рк.п.,  Рк.н,  Рк.к,  Рк.пр.);

- политические функции  Рп. (оборона, право, идеология, полити­ческие учреждения, внутренний порядок и пр.);

- нетрудоспособное потребление  Рн..

Но в этой (или любой другой подобной) структуре, которую не­сложно изобразить и графически (графом), практически не суще­ствует равенств, «затрат-выпусков», «спроса-предложения» и пр., а есть только потоки в формах соответствия объемов функций. Процессы не складываются (как вещи) и не выражаются в вели­чинах овеществленных субстанций, а вступают в соответствия (несоответствия, рассогласования). Они могут соединяться, разъе­диняться, дробиться, комбинироваться, стыковаться, расстыко­вываться, ускоряться, замедляться, гармонировать, диссониро­вать и пр., но только не складываться, суммироваться (вычитать­ся, отниматься). Так, например: зерно и хлеб (как вещи, товары) вполне можно вычитать и даже складывать (буквально, на скла­де), но абсолютно невозможно «вычитать» и «складывать» саму уборку зерна и саму выпечку хлеба, т.е. функции. Вот все это в общем виде и суть соответствия (несоответствия).

В функциональности вообще нет никакого продукта, а есть только функции, выражаемые структурами не демографическо­го, не территориального, не продуктового, а технологического ти­па, т.е. технологическими структурами общественного труда, если угодно, всего производства. В первом приближении эти структуры суть только численности, но уже не в продуктовом, а в функциональном пространстве технонимики производства (ка­кая работа, кому, от кого и пр.) и некоторые относительно сопос­тавимые представления эффективности или организации труда (интенсивность, простои, перегрузки, использования-неиспользо­вания потенциалов и т.д.).

В этой же связи весьма интересно (а именно со­циологи обратили на это внимание), что известный как экономист С.Г. Струмилин был одним из основоположников изучения бюд­жетов времени в советской социологии. Удиви­тельно сильно! Уже не вещественно-продуктовые структуры су­щественны, а, неловко говоря, «структурно-занятостные», т.е. технологические, функциональные. Не затраты-выпуск (продук­та) в пространстве вещественного производства, а соисполнение (функций) в пространстве технологизированного производства! Вероятно, вполне возможно построение (укрупненных, в разной степени детализированных) функциональных балансов соисполнения функций, включающих структурно все обеспечивающие и обеспечиваемые связи, а предметно - кроме хорошо известных, домашний труд, воспитание, здравоохранение, обучение, досуг, исследования, оборону, правоохранительную деятельность, нако­нец, и всюду «рассредоточенное» управление. Константой таких балансов является все социальное время общества в виде всего населения, включая младенцев и старцев, так или иначе участ­вующего в воспроизводственном процессе. Даже с какими-то ко­эффициентами качества (эффективности - неэффективности).

Но и отечественные, и международные исследования этого рода ориентированы, с некоторой условностью можно сказать, на изу­чение «тотального» использования времени в обществе, начиная с повседневной деятельности, семьи, в сферах труда, быта, образо­вания и досуга. Но общества-то бывают разные, в коих и время используется различно, в зависимости прежде всего от домини­рующих производственных отношений, собственно и обуславли­вающих структуры занятости-незанятости и пр. (тем самым и времени).

Пока же нами анализируется такое положение, которое у Маркса выступало в краткой форме выражения как среднее равенство цен обмениваемых товаров их стоимостям, однако здесь еще нет не только никаких «цен производст­ва», но и по сути вообще никаких конкретных структур. Сим­метрия - серьезная штука, ведь она «обязана» понятийно быть инвариантной к колоссальным многообразиям своих же уже оп­ределенных проявлений и форм, наконец, превращений. А по­тому и столь же скупа (и «скучна») в своей логике.

Можно сказать, что общественное благосостояние людей, или благополучие, - а это и есть работа конечных функций, их осуще­ствление и есть одновременно «благополучение» - просто соответ­ствует структуре технологической занятости (за исключением имеющих иную природу политических функций). Вот и весь ис­ходный «формализм». Это функциональное производство нор­мально «живет как работают люди» или «люди работают как жи­вут», что тавтология. Действие закона положения функций и со­стоит в том, что в среднем выполняется соотношение, при кото­ром статусы (в своем предъявительском, потребительском содер­жании «благополучения», в частности все тех же льгот и приви­легий) агентов всех функций pавны мощности конечных функ­ций, т.е. благообеспечению. Вот это, пожалуй, и есть одна из ос­новных метафор выражения функционального равновесия.

Знак, конечно, не может быть равен работе («слово» - «делу»), а потому указанное соответствие является объективно-знаковым выражением динамического объемного и постмонетарного статусного равновесия или в целом функционального равновесия простого функционального производства.

В исключительно частном, видимом срезе на совершенно не адекватном сути экономическом  языке функ­циональное равновесие проявляется, например, как известная бюджетная стабильность, в том числе в виде основных источников как платежей из прибыли предприятий и налога с оборота и еще из платежей населения. В действительности же здесь абсолютно никакой "прибыли" и никакого «оборота», так ска­зать, физически не существует. (Кошмарно редко это бывает, но все ж; «прибыльность, - пишет Я. Корнаи, - не имеет и не может иметь какого-либо рационального значения».) Точнее сказать, что в абстрактно чистом виде прибыли здесь просто нет, функцио­нальное производство как гомогенный «родовой тип» вообще без­денежно, как знаковая сфера соисполнения внутри «фабрики». Потому в градации (тоже абстрактной, но уже композиции) все «денежные» явления - это тоже уже постэкономические, технонимические способы расчетов, которые только лишь в части снятой денежной формы балансирования статусов и конечных функций, соответствия объемов всех функций, являются классически бух­галтерскими, экономическими, в частности в виде кассового ба­ланса системы Госбанка. Вся эта система подчинена (снята) ста­тусной структуре, так сказать, исполняя ее в денежной части.

Как и любая базовая симметрия, само функциональное равно­весие базово гомогенно (ортогонально другим), но «внутри себя» многомерно. Поэтому оно и проявляется в целом ряде абстрактных инвариантов: нет лишних, необеспеченных статусов, а потому нет «длинных» очередей; нет невостребованных, в том числе конечных функций; нет бесполезной работы и недостающих статусов; все по­токи сбалансированы; нет переоснащений и недооснащений функ­ций; нет бездеятельности или перенапряжений; нет «лишнего» уп­равления и т.д. Точнее, конечно, сказать, что здесь нет системати­ческих отклонений от всех этих инвариантностей как динамиче­ских (ну, прямо точно так же, как нет систематических отклонений цен от стоимостей в простом товарном производстве).

Итак, имманентная синхронность рассмотренного абстракт­ного функционального производства заключена в равнонапряженности всякого (простого и сложного, основного, непосредст­венного и управленческого и т.д.) труда, а действие закона поло­жения функций проявляется в балансе (т.е. не в дурном механи­ческом равенстве, а в динамическом хаосе планового равно­весия) как трудового, производственного соответствия функций, так и обеспечения участников сообразно их статусам. Так что пока главное и состоит в понимании функционального равнове­сия как объективно-логического типа социальной симметрии в его социальной нейтральности, в том числе как своего рода не­равноправного (начальники-подчиненные) равенства (или «не­равного равноправия», или «справедливого неравенства»). Кому как угодно, ибо, очевидно, что без хотя бы неформального шефа да­же с двуручной пилой технология невозможна.

Но теперь, кроме «экономического», имеем человека и «органического», и «демографического», и «территориального», на­конец, и «функционального». Вот в противовес всякой эклектике и в чисто функциональном производстве как типе симметрии есть только «функциональные» люди, агенты (коллективы и лица), обезличенно и сполна представленные статусами. Ну а то, что че­ловек не может быть только «функциональным» (как и «экономи­ческим»), - это станет проясняться уже в более полном анализе градации. Но и тоже без всяких «морализмов», материально.

Функциональное производство, как отмечалось, содержит в себе уйму, даже хаос, противоположностей, между поставщиками и потребителями, между ячеистым и общественным трудом, ме­жду руководителями и подчиненными, между индивидами и кол­лективами, между смежными коллективами и т.д., но все это по­ка как раз те самые естественные противоположности, которые (как писал Маркс в анализе товара) «требуют только», чтобы ин­дивиды относились друг к другу как агенты соисполняемых фун­кций, и не более того. Ведь что такое известное простое товарное производство? Даже в наилучших, толковейших курсах полит­экономии капитализма здесь оставались недоговоренности.

Это, образно говоря (и как обычно считается), совершенно «че­стный», без всякой эксплуатации, капитализм, т.е. общество, по­строенное на обмене, но и только на собственном труде участников («каждому - по труду», конечно, его данного типа). Но такое произ­водство объективно крайне неустойчиво, а тем самым и «физиче­ски» как таковое в принципе никогда не возможно. Если бы простое товарное производство как таковое, было предоставлено самому се­бе, то легко догадаться, что оно в мгновенье ока превратилось бы (энтропийное «скатывание») в капиталистическое, стремительно обретя все его атрибуты. Так большая часть агентов превратилась бы в продавцов своей рабочей силы, меньшая часть - в нанимателей, а тем самым и все цены и пр., оставаясь рыночными, тем не менее оказались бы уже капитализированными, ибо капитал не просто рыночное, а собственническое отношение.

В подобных упомянутому курсах отмечается, но не подчеркивается, что как генетически, так и исторически само по себе это не возможное производство, т.е. это и есть базовая аб­стракция, лишь отчасти коррелируемая только с несамостоятель­ными компонентами совсем других, а именно исторических форм.

Поэтому рассмотрен­ное функциональное взаимодействие, его элементарные формы, и означают хотя бы эскизное введение фундаментальной лексики и грамматики политической технологии. Иначе говоря, теперь есть  хоть минимум «слов», с помощью которых можно будет двигаться дальше «без перепутывания всего».

Но вот поскольку, в отличие от товарности, в логику функцио­нальности оказались включенными и отношения в иерархии уп­равления, то это экономических мыслителей и сбивает с толку, ибо для них все объективное в жизни общества загодя тождественно экономическому, как примерно физикам начала прошлого века все «материальное» было тождественно механическому. Потому, скажем, когда пытаются осмыслить плановую систему как «бюрократический рынок», или «рынок должностей и привилегий», или «административный ры­нок», то это звучит, как уже отмечалось, как весьма поверхностная и простая аналогия (даже с откровенным либеральным «уклоном»).

. Соисполнение функций посредством иерархии управления - это просто уже другой объек­тивный механизм, тоже усредняющий и нивелирующий все субъ­ективное, в котором все миллионы конкретных исполнителей, на­чальников, подчиненных, коллективов полностью исчезают, усту­пив место типам объективных агентов («функциональных людей», и их групп), действующих по законам (симметрии) функционального движения производства, в котором точно так же нет плохих и хо­роших начальников (и подчиненных), а все нормальные участники («каждому - по труду», но уже другого общественного типа).

А вот вопрос о том, а почему же столь невинный, нормальный механизм соисполнения привел ко всем известным аномалиям, в общем виде имеет в точности такой же ответ, как и ответ на во­прос, а почему же столь невинный, честный рынок привел к бес­пардонной власти капитала и денег над людьми, к всепогло­щающей погоне за наживой, безработице, стихии кризисов и пр. Ответ же на этот вопрос - в собственности, но только теперь уже в собственности на технологии, о существовании которой до сего дня не подозревают экономисты.

Итак, «неразумная» плановая (линейная, отраслевая) система построена на «хорошем» (нейтральном) основании (в смысле Геге­ля), которое мы эскизно и рассмотрели как симметрию, «объек­тивную нереальность» или «нереальную объективность». Если об­разно сравнить капитализм с нарушением обмена веществ («ме­таболизм», экономические отношения), то линейная форма стра­дает уже следующим, нервным заболеванием, нарушением нерв­ной системы, осложнившим и все остальные подсистемы, в том числе и обмен веществ («метаболизм»). Но чтобы вылечить это ос­новное заболевание, а не ликвидировать (как это часто предлага­ется, а сейчас и реализуется) саму нервную систему (заодно с ор­ганизмом), сначала и надо было понять, а как вообще работает эта нервная система абстрактно-нормальным образом, что мы эс­кизно и проделали.