|
Глобальное – это всемирное, планетарное, соотносимое с переменами во всем социуме, касающееся
как всех стран, так и каждого человека. Обзор современного состояния глобалистики показывает
ее в состоянии эмпирического поиска, до-теоретического хаоса, вне понимания целостной картины
кризиса современного мира. Не лучше положение и в политэкономии, из некоторых современных курсов
которого исчезли даже понятия империализма и войн (!).
Шушарин рассматривает имеющиеся теории империализма, мира и войны, фиксируя их слабый
теоретический уровень и отмечает, что материалистический принцип обязывает познавать то,
что материально мешает миру и порождает войны, отвергая, в частности, биологические концепции
ее причин как находящихся в природе человеке, поскольку последняя сама имеет социальную
детерминацию. Ученый показывает, что войны имеют не только классовую природу. Но чтобы понять
их, требуется определить, какими производственными отношениями и лежащей в основе последних
собственностью обусловливаются войны? Именно эти основания и определяют весь сложный комплекс
основных противоречий современного мира. Человечество вступило в полосу неустойчивого равновесия,
бифуркации, поэтому современной исторической задачей является выявление объективно спасительных
(революционных) ветвей бифуркации, т.е. достижение неконфронтационного (как сейчас) мира. И
научное решение этой исторической задачи, пишет Шушарин, может быть только
революционно-социологическим.
Резюмируя свое понимание социологической стороны происходящего, ученый констатирует, что
действующими субъектами международных (экзогенных) производственных отношений являются не
только классы, а и народы, государства, различные политические, экономические блоки и т.д.
в определенных условиях, являющиеся как бы масками, олицетворениями производственных отношений,
носители которых противостоят друг другу. При этом экстенсивные процессы преодоления отживших
экзогенных отношений он предлагает называть экстенсивными валами, понимая под ними именно
экстенсивную социализацию, товаризацию, технологизацию и т.д. культур. Все экзогенные и даже
эндогенные отношения, т.е. все глобальное равновесие («гетерархия социума») современного мира
деформированны метаструктурой конфронтационного насильственного мира, т.е. некоторыми
мироосновами разноначального мироустройста.
Иначе говоря, современные конфронтационные мироосновы (эгокультурность) подчиняют себе всю
гетерархию, которая и рождает весь спектр эндогенных волн и экстенсивные валы. Однако высшая
задача (преодоление линейной формы, т.е. социализма) и основное содержание задачи современности
(переделка основания пирамиды, преодоление метаструктуры насилия) логически относительно
автономны в своем содержании. Поэтому Шушарин пока абстрагируется от «обваливающегося
социализма», переходя в блестяще написанной 20-й главе к анализу основного содержания
современной мировой задачи, которое понимает как объективный императив эпохи, – преодоление
насильственного (конфронтационного) мира, построение реального международного гуманизма с его
пусть скромным социальным содержанием, но уже в планетарном масштабе. Поэтому научное решение
этой задачи эпохи – создание теории отжившей, гибнущей формы жизни людей, критической теории
происходящих процессов, понимание их и как преодолевающих данную систему, т.е. положительных
и спасительных.
Основное содержание этой исторической задачи определяется доминирующими экзогенными
производственными отношениями всего мироустройства, отжившими производственными отношениями
всего мира, которые и делают его неразумным. Шушарин показывает, что вся история человечества
от ее начала и до сих пор является первой и единственной, насильственной, вооруженной,
каменно-ядерной формацией; одним-единственным вооруженным способом «производства и
воспроизводства действительной жизни» в масштабах всего человечества. Он-то, - еще докультурный,
досоциальный, дочеловеческий, - нарастающе заходит сейчас во все более глубокий кризис.
Он-то сейчас мучительно и преодолевается в виде назревающего экстенсивного обобществления
производства в его всемирных экзогенных основаниях. Сравнивая состояние всего человечества
как возможного единого общества с характеристиками отдельных этапов его развития, ученый делает
вывод, что человечество еще не общество и находится как целое в «зоологической»,
досоциализированной форме жизни.
А отжившие производственные отношения этого насильственного доразумного мира – это
необщественная собственность на культуры, т.е. эгокультурность уже как глобальная, экзогенная
метасобственность на культуры, на всеобщую жизнь человечества, которая проявляется в виде
доминирования «своих» культур в реальной практике международных отношений, - а это и есть
насильственный конфронтационный мир. «Наши – не наши», но уже в масштабах всего мира, -
именно это и проявляется, пишет ученый, в сегментации, госсуверенности, нетерпимости,
экспансиях и т.п., влекущих человечество в бездну.
Соответственно и теория современности оказывается как критикой «архирелигиозного
культурцентризма», так и рациональным основанием гуманизма как глобальной субординации и
интеркультурности. Но для этого отношения с данными культурами должны быть поняты как
культурное равновесие. Культурное равновесие – это абстракция, выражающая взаимную необходимость
многообразия базовых и вариационных процессов всеобщего культурного разделения деятельности
(труда в самом широком значении) людей, метавзаимодействия и метаобщения народов посредством
контактной деятельности. А общий смысл культурного равновесия состоит в абстрактной метасимметрии
(сверхсимметрии) сосуществования, со-бытия культур, их «возни» (то есть их необходимости друг
для друга). Эта метасимметрия всегда существует не сама по себе, а в какой-либо реальной форме
существования, как производственное отношение народов по поводу культур, т.е. в виде
определенной метасобственности.
Далее ученый показывает, как эта симметрия превращается в собственную противоположность
«абсолютно неразумного». Это происходит, когда объект метавзаимодействий, т.е. сами культуры,
находится в господствующей ограниченной (необщественной) собственности, но уже в глобальном
масштабе собственности на культуру, - это и делает сам данный тип равновесия господствующим
над всем, и, прежде всего, над самим человеком. Соответственно, вся история человечества
опять-таки предстает уже как сверхасимметрия варварства, одной насильственной, вооруженной
формацией всего человечества, эгокультурной формой международных (экзогенных) культурно-родовых
производственных отношений.
Сейчас эта гигантская сверхасимметрия эгокультурности, т.е. метасобственности на культуры,
находится в своей предельной, кризисной форме и деформирует все другие отношения. Как своего
рода «частно-народная» (т.е. «принадлежащая» отдельным народам), разрывающая узурпация культуры
всего человечества, проявляемая в форме вооруженной суверенности народов, она является основным
содержаним всемирных производственных отношений как империализма, т.е. мироустройства всей
первой экзогенной «формации» человечества.
Эгокультурность шире империализма (она распространяется и на «внутринародные» отношения),
а империализм есть именно проявленное международное отношение эгокультурности. Формы империализма
менялись, но основная сущность его от преодоления первобытности и до наших дней остается
неизменной. Поэтому современный «мировой капитализм», пишет Шушарин, это высшая стадия
эгокультурности, в том числе, в форме капиталистического империализма.
Империализм представляет собой тип реального всемирного равновесия международного
дочеловеческого вооруженного мироустройства, ибо вооруженность эгокультурности такая же
общественная необходимость, как и «яд кобр, зубы ящеров» и т.п. За последние 100 лет
энергетические ресурсы человечества увеличились в 1000 раз, а мощность оружия – в 1 000 000 раз.
Все войны, переделы мира, борьба за рынки, жажда завоеваний, коллизии классов и т д. возможны
только на материальной почве господствующей эгокультурности. И именно глобализация незримых,
но могучих отношений и процессов как самой эгокультурности, так и эгокультурной гонки породила
глобальную политику. А с крахом «коммунизма», указывает ученый, даже произошло освобождение
эгокультурности – она стала пока латентной, но уже и распространенной по всему миру,
глобализированной, что привело к катастрофическому росту тотальной неустойчивости современного
мира. Продолжая свой революционизирующий социальную науку анализ, Шушарин показывает, как
примитивизм агрессивности, сепаратизма, национализма в этих условиях оказывается проще любого
положительного движения, называя это явление международным «законом падшести». Ученый
характеризует «инфернальную логику» эгокультурности стремительным ростом вероятности
апокалиптической «глобальной случайности» самоуничтожения человечества, так как людской власти
над резко неустойчивой стихией эгокультурности нет.
Однако несмотря на то, что общечеловеческого глобально еще не существует и люди (как огромные
совокупности) пока выступают как толпы – марионетки эгокультурности, объективно идет и
противоположный процесс обобществления культур (их социализация), который Шушарин называет
«интеркультурацией» и экзогенной демографизацией, связывая его с взаимообменом деятельностью
между народами (метаобщением). Так, увеличение объема внешней торговли в мире примерно в 5 раз
превышает рост производства, число переводов в год увеличивается на 15-20% и т.д. Причем,
подчеркивает ученый, освобождение людей от стихии эгокультурной формы, от случая быть пушечным
мясом, не отменяет самобытности любых культур. Глобальная социализация является основным
содержанием перемен современной ноосферы и означает, условно говоря, превращение целых народов
уже в «граждан» мира снятием (не уничтожением), прежде всего, национально-этнических границ,
превращением их из государственных в, так сказать, «административные», но и с
институциональным (и силовым) гарантом со-существования и со-перемен культур. Шушарин
подчеркивает, что слом материальной сверхасимметрии эгокультурной собственности (т.е.
устранение перекоса в обладании собственностью) должен быть осуществлен материальной же
силой самих народов (людей). Поэтому преодоление эгокультурности предполагает изменения в
самих культурах, в их интеллигенции, которая гуманистически должна стать уже всемирной, так
как гуманистические силы абсолютно интернациональны. Этот процесс невероятно трудный, так
как требует идей или целей, по действию превосходящих «присутствие врага» (И.А. Василенко),
то есть некого образа нового опыта, действия примером (В. Ленин). Поэтому без гуманистической
идеологизации, т.е. создания идеологии, а сначала, пишет Шушарин, борьбы «толстых книг»,
«наукизации» и образовательного обеспечения (распространения этой идеологии), восходящие
перемены в мире совершенно невозможны.
Однако наряду с нарастающим обобществлением культур (интеркультурацией) в современно мире
происходят и другие важные процессы, которые ученый анализирует в 21 главе своего труда,
поставив перед собой задачу обозреть как весь диапазон основных структур («идеальных типов»),
так и восходящие потенциальные перемены международных (экзогенных) отношений (экстенсивные валы).
Надо, в частности, показать, пишет Шушарин, что в самом глубоком материальном содержании
«мировая капиталистическая система» в чистом виде никакого отношения ко всему «капиталистическому»
не имеет.
Этот удивительно тонкий и глубокий анализ ученый начинает с явлений колониализма как расистского
порабощения отсталых народов («форм»), деколониализации и неоколониализма («экзорабства»),
показывая, прежде всего, что колониализм известен уже много тысячелетий, по меньшей мере, с
рабовладения. Любой колониализм – это экзогенные отношения страны (культуры) «А» к стране
(культуре) «Б», данные до форм их конкретных взаимосвязей. В «чистом содержании» они представляют
собой экзорабовладельческое (т.е. международно-рабовладельческое) отношение между странами по
поводу «населения», т.е. трудового ресурса, богатства как разновысоких трудовых ресурсов в форме
демосов. Реальный колониализм (неоколониализм) асимметричен, - доминирует необщественная
собственность на трудовые ресурсы. И эти отношения не только экзогенны, но и в собственном
содержании принципиально не экономические, а более глубокие - метадемографические, хотя и
маскируются в «экономическом облике». Их примером в современном мире является «долговая кабала»,
финансовая задолженность, особенно, развивающихся стран, ежегодная выкачка из которых
составляет 200 млрд. долларов. Характерна и сама динамика: если в 1974 их объем внешнего долга
составлял 135 млрд., а к 1981 достиг 751 млрд., то в начале 90-х – уже 1, 935 трлн. долларов.
Рост кабальной, т.е. дофеодальной (но уже в международном, «экзогенном» смысле) зависимости
и проявляет суть этих отношений: как рабовладельцы немыслимы без рабов, так и «золотой миллиард»
был бы невозможен без развивающегося мира. И в этой разновысокой парности они, подчеркивает
Шушарин, отнюдь не капитализм, ибо у капитализма как идеального типа производственная
разновысокость отсутствует. А в неоколониализме вся суть – именно в ней. Таким образом, дает
определение ученый, неоколониализм – это самая грубая форма энтропийных («самопожирающих»)
метавзаимодействий демографически разновысоких культур в срезе экзогенного трудообмена как
международного диктата.
А деколонизация, во-первых, это проявление процесса экстенсивной социализации (но только как
локальной); и, во-вторых и главных, она произошла на основе эгокультурности, что привело, в
частности, к гонке вооружений и на Юге, обернувшись дальнейшим расширением, «размножением» и
глобализацией империализма (вооруженной эгокультурности), при сохранении «семеркой» «развитых»
стран монополии на ракетно-ядерные вооружения, т.е. решающего военного фактора.
Деколониализация не уничтожает метадемографическую асимметрию, а лишь видоизменяет ее форму и,
главное, ее глобализует. Суть, дела, пишет Шушарин, все та же – только теперь из оседлых «рабов»
извлекается труд за новые «бусы» «видиков-панасоников». А тем временем 5% мирового населения США
потребляют 40% ресурсов планеты. Простейшая форма экзорабства – избирательная иммиграционная
политика Запада, обретение вполне готовых работников без всяких войн и захватов, ценой ухудшения
социогенофондов порабощенных народов. Результаты неэквивалентности потрясают: до 2000 раз
(В. Лешинский) в пользу метрополий. И разрыв продолжает расти по самым разным параметрам,
- Автор приводит в подтверждение этому разнообразные статистические данные и расчеты. Следствием
этой ситуации стала, в том числе, демографическая проблема: за последние 20 лет прирост населения
составил 1,7 млрд. человек, из них 1, 5 млрд. – в развивающихся странах. Один только этот прирост
равен всей численности населения Земли в начале 20 в. Причину этого роста Шушарин видит не
столько в неоколониализме, сколько в эгокультурности – основании современного мира вообще; когда
речь идет при эгокультурной гонке о выживании культуры «любой ценой», неометрополии берут, так
сказать, умением, а неоколонии – числом, не считаясь с нищетой, высокой смертностью и
страданиями сотен миллионов людей.
В связи с этим ученый показывает лживость распространенных «ВНП-ВВП-статистик» (приводя длинный
список «неучтенных» ими реалий) и спекулятивность финансовой сферы, когда глобальный оборот на
рынках валют (где ничего не производится) ежесуточно достигает 0,9-1,1 трлн. долларов.
Устрашающи и экологические проблемы коммерциализации природы. Так, экологически чистые регионы
в США составляют 4%, в КНР – 20% (в России 45%), за последние 70-80 лет загрязненность воздуха
возросла в 100 000 раз, ежегодно исчезает 10-15 тыс. видов живых существ и растений и т.д. В
то же время, быстро размножаются и адаптируются сорные травы, вредители, возбудители болезней.
Однако, все проблемы природопользования и биосферы, подчеркивает Шушарин, – это проблемы
производственных отношений людей, прежде всего, самой эгокультурности, колоссальной нагрузки
на природу всей военной промышленности. В качестве одного из путей комплексного решения этих
вопросов ученый анализирует процессы интеграции (НАФТА, АСЕАН, АКТ и др.), особенно, в Европе
(ЕС). Европейская интеграция – это проявление (локально) процесса интернационализации как
действительного международного обобществления пространства производства, который в самом
экзогенном содержании осуществляется как международная экстенсивная товаризация с
метаконкуренцией уже национальных рынков. При этом происходит как интеграция внутри ЕС, так
и его отгораживание, дивергенция от других рынков, что и закреплено Шенгенскими соглашениями.
Тем самым получается сплетение по меньшей мере трех процессов: 1) прогрессивного, революционного,
вплоть до интеркультурации и патернализации, хотя и в капиталистической форме; 2) региональной
консолидации (направленной против США и Японии, но не только); 3) интеграции европейских
монополий, т.е. усиление неоколониализма; - в том числе, идет поглощение и неоколониализация
осколков бывшего СССР. Продолжая разоблачение красочных фасадов «развитых стран» через
обнажение реально скрываемых ими механизмов, Шушарин в то же время подчеркивает, что проект
интеграции был давно реализован не только в СССР, но еще и в Российской империи в особых,
некапиталистических формах, так что Европейское сообщество в интеркультурном отношении «смотрит
в зады» пройденного в СССР, развал которого поэтому – ужасающий деструктив для всего мира.
Что касается «мирового рынка», то как такового его нет, а есть – экономическая «оболочка»
неоколониализма и метадеформация обмена, потому что при высочайшей экстерриториальности обмена
как взаимодействия, этот «рынок» на самом деле перегорожен огромным количеством барьеров, массой
границ между разными по высоте отдельными «рынками», «валютами» и т.д., сам будучи по сути
экономической формой (оболочкой) «мировой капиталистической системы» в ее основном содержании
экзорабства (неоколониализма) в типологической и совокупной форме Север-Юг.
Да еще, добавляет Шушарин, и на инфернальной эгокультурной почве со своими военно-политическими
надстройками НАТО и пр. А ВТО, МВФ, ВБ, разные «клубы» и т.п. лишь валютно-финансово оформляют
эту оболочку с ее асимметриями, будучи «исполнительными» органами международных отношений. При
этом рыночная связность метрополий между собой и с колониями (неоколониями) ведет к росту
скрытой неустойчивости системы в смысле возможности все большей интернационализации любого
солидного кризиса.
ТНК (транснациональные корпорации, «транснационализм») - еще более сложное и высокое (т.е.
основывающееся на глубинных и неявных процессах) явление в области международных структур и
экстенсивных процессов (они контролируют, напр., 70% мировой торговли сырьем). Как форма
международной со-деятельности вообще транснационализм культурно космополитичен, частично
патернален и в этом качестве содействует решению основного содержания исторической задачи
– преодоления эгокультурности. В своем технологическом содержании это уже и международная
форма обобществления средств производства (частичная плановизация). Вовлекая народы в связи,
он является дальней тенденцией обобществления трудовых ресурсов, выступает как глобализуруемая
территориальность (т.е. обобществление территорий планеты).
В то же время, ТНК – это лишь модернизированная маска неоколониализма (экзогенной
метадемографической асимметрии), орудие неэквивалентного обмена, слуга могущественных
национальных структур. Являясь агентами международной товаризации, ТНК все делают в
капиталистической форме и на эгокультурной почве. Известно, что неоколониализация идет по
двум линиям: «государственной» и частной (ТНК).
Шушарин приводит впечатляющую статистику господства этих мегакорпораций в современной мире:
500 самых мощных ТНК, например, реализуют 80% всей продукции электроники и химии, 95%
фармацевтики, 76% продукции машиностроения и т.д. Но, все это, показывает ученый, делается
в пользу метрополий, на территории которых расположена львиная доля ТНК и их контор (в
основном, «трех узлов»: США, Западной Европы и Японии), куда идут основные потоки инвестиций
(75% капиталовложений – в 12 стран, а на 140 стран – только 5%) и где раскручиваются главные
«обороты». Этот «дьявольский насос», таким образом, оказывается национально-государственным,
неоколониальным. В то же время в пределах СССР, в условиях уже обобществленных средств
производства, производство было, замечает ученый, практически абсолютно «транснациональным».
Шушарин, далее, переходит к глубокому анализу радикального сдвига в развитии производства
(и порожденных им перемен) на высших этажах социума, который начался с 50-60-х гг. Он был
вызван научно-технической революцией (НТР, Дж. Бернал), и получил на Западе огромное количество
разных обозначений: «общество услуг», «информационное общество», «технотронное общество»,
«третья волна» и пр. НТР характеризуется, приводит Шушарин слова В.Г. Федотовой, прежде всего,
технологическим применением фундаментальных наук: АЭС, например, не могли быть построены без
открытий ядерной физики, тогда как, скажем, паровая машина была изобретена до термодинамики.
Однако Запад применяет НТР и для экспансии неоколониального свойства, ведь, как показывает
ученый, в смысле адекватных перемен общественных отношений НТР толком еще не начиналась. Мир
вступает лишь в начальную стадию ее проявления, но даже первые результаты поражают:
автоматизация, кибернетизация, информатизация, компьютеризация производства, глобализация
систем связи, наноэлектроника, металлотроника, космизация, биотехнологии, лазерные, плазменные,
криогенные и пр. технологии и т.д. Не менее значительны и тенденции социальных перемен:
повышение роли знаний, квалифицированного, творческого, компьютерного труда, непрерывное
образование, рост подвижности населения, интеллектуализация всех форм управления, организации
и т.д. С НТР все завязывается в один узел микро- и макроструктур: если новации, напр., ушли в
«молекулы» (новых веществ, энергетики, процессоров, запоминающи и передаточных устройств и
пр.), то сам процесс той же информатизации общепланетарен, глобален. Но в ней есть и
отрицательные явления, напр., компьютерная и «электронная» преступность.
Одной из черт НТР является замеченный уже в 60-е годы рост значения малых фирм и
«умельчание» производства: американский экспорт, напр., на 50% состоит из продукции компаний,
в которых занято до 19 и менее работников и только на 7% - где заняты более 500 человек.
Однако не все так просто: ТНК представляют противоположную тенденцию, кроме того, в развитых
странах ежегодно становятся банкротами около 10% фирм. Природа капитализма при НТР остается
неизменной, более того, капитал суть еще более капитал, чем ранее: идет превышение роста
прибыли над ростом зарплаты, возрастает имущественное неравенство, доминирует рыночный механизм
контроля труда, эксплуатация еще более тонко распространяется на технологии, интеллектуальную
деятельность и т.д., хотя, с другой стороны, увеличиваются и факторы принципиального
нерыночного «вмешательства» в хозяйственную деятельность внешних сил.
Историческим парадоксом НТР является то, что она на первых же этапах приостановилась, требуя
отрицания (снятия) типологически уже посткапиталистической плановой системы, линейной формы,
преодоление которой, показывает Шушарин, и будет означать обобществление технологий,
революционный прорыв уже к постплановой форме, онаучивание производства некоторым новым
надплановым или постплановым механизмом.
Если капитализм адаптируется к НТР переделкой фирм, то для линейной формы это невозможно,
она типологически выше. Оказалось, что узурпация средств производства (капитализм) в отношений
технологий свободней, чем узурпация самих технологий в линейной форме. Возникающее при НТР
научное производство экс-функционально, что только формально близко к экстерриториальности
рыночной инфраструктуры (и банковско-финансовой ультраструктуры). Вот и весь секрет парадокса,
пишет Шушарин: вовсе не рынок, а именно отсутствие «межотраслевых стенок» (Э. Плетнев)
содействует адаптации капитализма к началу НТР. Но как раз эти стенки и являются принципиальным
свойством «единого народохозяйственного комплекса» линейной формы, перегороженным собственностью
на технологии. При этом обнаруживается момент диалектики «отрицания отрицания»: как феодализм
гораздо меньше похож на собственную смену, капитализм, чем на давно им же пройденное рабство,
- так и стоящая на пороге онаучивания линейная форма куда менее похожа на свою грядущую смену,
чем на обойденный капитализм, хотя суть научного производства при НТР не имеет никакого отношения
к рынку, капитализму.
И только теперь, завершая 3-ю книгу, говорит Шушарин, мы добрались до возможности начать уяснения
того, а что же такое социализм в его уже не чистом, абстрактном, а достаточно полном содержании.
|
