POLILOG _____ ПОЛИЛОГ_____ POLILOG | |||
|
к.т.н. Харчевников А. Т.
Уроки гласности, перестройки и социализма. «Вторая попытка» – вперед по дорогам истины.
Из истории ГЛАСНОСТИ.
В упомянутой в эпиграфе статье А. П. Проскурин пишет: «Предложена редакцией тема – вычленить, что хорошего было в перестройке, помимо плохого. С моей точки зрения, задача архиважная». Невозможно не согласиться с предложенной темой, более того, считаю, что помимо того чтобы вычленить «что хорошего было в перестройке, помимо плохого», прежде всего необходимо понять, а что это было вообще и до начала перестройки, иначе трудно осознать «что такое хорошо, а что такое плохо». Короче говоря, следует, наконец, «понять общество, в котором мы жили», то есть строго научно понять, и описать на основе теории, «реальный социализм» СССР. В этот «перестроечный» и «апостериорно-социалистический» период поистине исторических перемен и на гребне высокой активности была создана новая, постмарксистская, современная фундаментальная социологическая теория развития общества А. С. Шушарина «Полилогия современного мира. (Критика запущенной социологии)». Полилогия генерализовала учение К. Маркса «Капитал», то есть включила его в себя как составную часть, а поэтому на полном основании можно считать эту теорию именно постмарксистской и марксистской в смысле продолжения развития того опыта научного анализа общества, которое продемонстрировал К. Маркс на примере капиталистического способа производства, на примере капитализма. Очевидно, что только на основе современной теории возможно получить адекватный ответ на ключевые вопросы «перестройки», в том числе и вопрос, поставленный А. П. Проскуриным в отношении «гласности».
1. Из истории «гласности» периода «перестройки». В «Политическом докладе Центрального Комитета КПСС XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза», сделанным М.С.Горбачев 25 февраля 1986 года, говориться: «…партия, Центральный Комитет предпринимают меры, направленные на углубление демократизма социалистического строя. Сюда надо отнести меры по активизации Советов, профсоюзов, комсомола, трудовых коллективов, народного контроля, по усилению гласности. … и неуклонного развития социалистического самоуправления народа». Запомним, - «самоуправление народа».
Далее подчёркивается: «Принципиальным для нас является вопрос о расширении гласности. Это вопрос политический. Без гласности нет и не может быть демократизма, политического творчества масс, их участия в управлении. … Иной раз, когда речь идет о гласности, приходится слышать призывы поосторожнее говорить о наших недостатках и упущениях, о трудностях, неизбежных в любой живой работе. … Опыт последнего года показал, сколь решительно советские люди поддерживают бескомпромиссную оценку всего, что мешает нам идти вперед. А вот тем, кто привык работать спустя рукава, заниматься очковтирательством, действительно неуютно при свете гласности, когда все, что делается в государстве и обществе, находится под контролем народа, на виду у народа. (Аплодисменты.) Поэтому нам надо сделать гласность безотказно действующей системой. Она нужна в центре, но не менее, а, может, даже более нужна на местах, где живет и работает человек. … Необходимо поднимать активность трудящихся, всех и каждого, в созидательной работе, в преодолении недостатков, злоупотреблений, любых болезненных явлений, отступлений от норм нашего права и морали».
Из доклада генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева на пленуме ЦК КПСС в январе 1987 года «О перестройке и кадровой политики партии»: «Вот почему неотложной задачей партии становится дальнейшая демократизация советского общества. В этом, собственно, и состоит суть курса апрельского Пленума, XXVII съезда КПСС на углубление социалистического самоуправления народа. Речь, разумеется, не идет о какой-то ломке нашей политической системы. <…> Более полнокровной становится жизнь партийных организаций. Расширяются критика и самокритика. Активнее заработали средства массовой информации. Советские люди хорошо ощущают благотворное воздействие гласности, которая становится нормой жизни общества». Однако затем развитие демократии, как «самоуправление народа», превращается, представляется как социалистическое «самоуправление трудовых коллективов». То есть, в итоге, делается крен не в сторону народа, а в сторону трудовых коллективов, что совсем не одно и то же. Это принципиально разные вещи. Судя по всему, в ту пору мало кто обратил на это внимание и заметил смену курса, но, однако, и теоретической базы для такой оценки не было, а это важный момент в развитии общества нашей эпохи. И вот далее читаем: «Первостепенное значение имеют развитие демократии на производстве, последовательное внедрение подлинно самоуправленческих начал в работу трудовых коллективов. Экономика - решающая сфера жизни общества». То есть акцент был сделан на развитие демократии только в рамках коллективов отдельных производств.
И вот опять «бросок» в сторону «гласности»: «Оздоровляя общественную атмосферу, необходимо и дальше развивать гласность. … Очевидно, настало время приступить к разработке правовых актов, гарантирующих гласность. Они должны обеспечить максимальную открытость в деятельности государственных и общественных организаций, давать трудящимся реальную возможность высказывать свое мнение по любому вопросу общественной жизни». Это, можно сказать, апогей в развитии гласности. Дальше всё двигалось «вперёд и выше», но уже по инерции. Несколько забегая вперёд, отметим, что курс на демократизацию через гласность, но в рамках отдельных трудовых коллективов, согласно Полилогии, окончательно завершил вхождение Социализма в критическую, предельную фазу развития. Восходящее преодоление складывающейся кризисной ситуации в развитии общества требовало не «усиления гласности», как таковой, а обобществления ограниченных, частнособственнических начал трудовых коллективов и, как следствие, смену самого линейного социалистического способа производства на новый, постсоциалистический, способ производства, то есть, говоря языком того времени, - «самоуправления народа». В стране складывалась революционная ситуация. Однако вернёмся к собственно гласности. В этом мощном и всеохватывающем, можно сказать, движении за гласность, для читателей ЭФГ возможно будет интересен следующий «исторический момент». В статье «Неоконченная история гласности» (20.10.2005 г.) д. ю. н. МГУ Ю. Батурин пишет, - «В конце 1987 года газета «Советская культура» провела «круглый стол», <…> В публикации, занявшей целую полосу, среди любопытнейших мыслей и рассуждении почти затерялась одна маленькая строчка: «...разработан проект Закона о гласности»».
Там же, со ссылкой на «Строительную газету» от 2 февр. 1988 года (сегодня это ЭФГ), даётся так же следующее сообщение: «Работники Прокуратуры СССР сообщили, что сейчас разрабатываются проекты законов о гласности и о печати, которые расширят возможности журналистов в получении необходимой и достаточной информации. И это сообщение мы считаем особенно важным. Ни для кого не секрет, что многие у нас еще думают, что сегодняшняя гласность – не что иное, как очередная «кампания», которая как всякая кампания не может продолжаться бесконечно. Готовящийся закон о гласности опровергает не только подобный скептицизм, но и выбивает почву из-под ног тех, кто надеется отсидеться в «тихой гавани», «переждать перестройку»». Что ж, «в мире всё повидав», газета, но уже под новым именем, снова вернулась к теме «гласности».
В этой же статье, дальнейшая судьба Закона о гласности описывается так: «Вскоре ведущие юридические институты страны и ряд других учреждений получили задание подготовить концепцию таких актов. Проект Закона о гласности был подготовлен в течение трех месяцев – с марта по май 1987 г. <…> Постепенно информация о судьбе проекта становилась все более скудной, пока вообще не затерялась где-то в «коридорах власти». <…> Видно, что действующее законодательство о праве на информацию достаточно пробельно, и требование о разработке закона «О праве на информацию» продолжает оставаться актуальным. С этой точки зрения давний проект закона «О гласности», если его терминологию переложить на современные реалии, все еще может служить хорошим правовым ориентиром. История гласности в России не закончена…». Глас народа – глас божий. Что мир подрядил, то бог и рассудил. Что миром положено, тому быть так. Пословицы русского народа./ Сборник Даля. - М.: Русская книга, 1993.
2. Под фанфары гласности. Однако дело обстоит гораздо хуже, чем пишет Ю. Батурин. Все действующие законодательные акты в части «гласности» направлены по сути лишь на получение «документированной государственной информации», то есть «сведений о деятельности государственных органов и организаций, общественных объединений, их должностных лиц» (ст.38 ФЗ «О средствах массовой информации») или «государственных информационных ресурсов» (ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации»).
Более того, сама «гласность» изначально подразумевала нечто большее, чем просто «получение информации». В материалах ХХУ11 съезда КПСС и январского пленума ЦК КПСС речь шла о том, что: «…при свете гласности, когда все, что делается в государстве и обществе, находится под контролем народа, на виду у народа. <…>Необходимо поднимать активность трудящихся, всех и каждого, в созидательной работе, в преодолении недостатков, злоупотреблений, любых болезненных явлений, отступлений от норм нашего права и морали. <…>…последовательное внедрение подлинно самоуправленческих начал в работу трудовых коллективов. <…> …широкое и активное участие трудящихся во всех сферах общественной жизни…<…>… действенная форма всенародного контроля». Таким образом, «гласность» это не только «знать» и «контролировать», но и «активно» участвовать «в созидательной работе» и самому управлять («самоуправление»). Короче, «знать – контролировать – управлять». При этом очень важен следующий момент, можно сказать, «образно-теоретический», - как сказано в докладе, «при свете гласности, когда все … находится под контролем народа, на виду у народа». Однако, в силу «линейности» производства как отраслевого принципа управления и всей организации жизни, так называемые, «горизонтальные связи», будь то информация, контроль или управление, отграничивались друг от друга «забором» собственного производства (бригады, цеха, завода, отрасли), - «забором» собственной организации (структуры). Другого практически просто и не мыслилось, хотя и говорилось, - «под контролем народа». Исключение составляли, может быть, некоторые крупные народнохозяйственные проекты или «экзотические» моменты истории и государственной жизни. И всё же имела место малоизвестная практика развития горизонтальных связей в системе народного контроля. Это взаимопроверки групп Народного контроля предприятий различной ведомственной подчинённости или групп Народного контроля при райкомах КПСС. Но это ещё не носило даже массового характера, но вот работу киножурнала «Фитиль» знали и любили все за красочные сатирические зарисовки с жизни или актёрские минисюжеты. Однако, строго говоря, далее куцых «знать» дело в период «перестройки» так и не пошло, а ведь «гласность» предполагала «контроль и управление», но «живого творчества масс» так и не получилось. Это «творчество» ограничилось лишь рамками собственного предприятия и собственных трудовых коллективов линейной структуры производства. А это означало, что коллективы «контролировали» сами себя, что исключало объективность в контроле и уж тем более принятие жёстких нелицеприятных решений. Это касается как Закона СССР от 17 июня 1983 г. "О трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятием, организацией, учреждением", так и законов о государственном предприятии и выборе руководителей предприятий (июнь 1987 г.), и о праве трудящихся на забастовку (октябрь 1987 г.). Особо отметим, что даже в названии первого закона идёт речь не о повышении роли трудовых коллективов в управлении народнохозяйственным комплексом страны и всей «действительной жизни», а об узком, ограниченном «управлении предприятием, организацией, учреждением». Грубо говоря, за этим просматривается попытка сделать из коллектива некоторого «совокупного» собственника, частника-капиталиста соответствующего предприятия. В частности в Законе СССР «О государственном предприятии (объединении)» уже прямо писалось, что «трудовой коллектив, используя как хозяин общенародную собственность, … обеспечивает сочетание интересов общества, коллектива и каждого работника» и делается всё это «на основе полного хозяйственного расчета, самофинансирования, самоуправления, сочетания централизованного руководства и самостоятельности предприятия. <…> самоуправление реализуется в условиях широкой гласности путем участия всего коллектива и его общественных организаций в выработке важнейших решений и контроле за их исполнением, выборности руководителей и единоначалия в управлении предприятием». Особенно, в этом «частнособственническом начале», преуспело то положение, о котором позже писали, что закон «ввёл уникальный с точки зрения обогащения руководителей госпредприятий, но абсурдный с позиции права принцип «полного хозяйственного ведения» и юридической безопасности (безответственности) руководителей». Вместо того чтобы развивать «горизонтальные связи» между предприятиями различных отраслей, эти законы резко усилили частнособственнические интересы трудовых коллективов, их местнические и сиюминутные настроения и тенденции развития, - каждый коллектив стал больше думать о себе, о сегодняшнем дне, чем о Родине и своём будущем. Эта «морковка» частнособственнического (не общественного как общенародного) настроя окончательно «сломала коллективы и их руководителей». Желание «набить собственный карман», успеть «урвать», как вирус поразило все предприятия страны. Сегодня же трудовой коллектив работников предприятия (организации) в экономике, социологии и праве совсем исчез как самостоятельный субъект и объект управления. Причина этого очевидна, ибо на арену хозяйствования вышли не просто «не общественные» (то есть «ограниченные»), а в полной мере частные субъекты, собственники, при этом «средства производства» общественной собственности стали преимущественно частными. В результате первоначальное «живое творчество масс», настроенное на общественное, народнохозяйственное производство, так и не было реализовано, ибо не было истинно научного понимания «исторического момента», хотя слов об опоре на науку, на марксизм было предостаточно. К сожалению «наука» того периода оказалась не на высоте и сам «марксизм» оказался, мягко говоря, «запущенным», недостаточным, неспособным ответить на вызов времени. В этой связи напомним характерный «экономический» акцент в докладе ХХУ11 съезду:
«Мы ставим задачу: … В работе по перестройке экономики и хозяйственного механизма как никогда важна опора на науку. Исходя из требований жизни, надо по-новому взглянуть на некоторые теоретические представления и концепции. Это относится к таким крупным проблемам, как взаимодействие производительных сил и производственных отношений, социалистическая собственность и экономические формы ее реализации, товарно-денежные отношения, сочетание централизма и самостоятельности хозяйственных организаций и другие. …нужно вовремя замечать устаревшие методы хозяйствования и заменять их новыми. …Если, например, необходимо и оправдано вместо каких-то директивных показателей применить экономические нормативы, то это означает не отход от принципов планового руководства, а лишь изменение его методов и приемов. … К сожалению, получила распространение позиция, когда в любом изменении хозяйственного механизма усматривают чуть ли не отступление от принципов социализма». Прервёмся и отметим, что здесь проявился и второй, основной, пагубный крен перестройки, который, если сказать кратко и с опорой на Полилогию, заключается не только в насаждении атрибутики капиталистического способа производства, но и самого капиталистического способа производства, причём уже в полный голос, можно сказать, с попранием самих «принципов социализма». А далее, оба отмеченных отрицательных крена, сливаются в единый, отрицающий социализм, крен: «В использовании общественной собственности надо решительно поднять роль трудовых коллективов. Важно неукоснительно проводить в жизнь принцип, согласно которому предприятия и объединения полностью отвечают за безубыточность своей работы. А государство не несет ответственности по их обязательствам. Именно в этом состоит суть хозрасчета. Нельзя быть хозяином страны, не будучи подлинным хозяином у себя на заводе или в колхозе, в цехе или на ферме». (Но вот именно о том, что необходимо «БЫТЬ ХОЗЯИНОМ СТРАНЫ», в последующих решениях и делах напрочь забыли? – ХАТ) И вот финал:
«Пора преодолеть и предубеждение относительно товарно-денежных отношений, их недооценку в практике планового руководства экономикой. Отрицание важности их активного воздействия на повышение заинтересованности людей, эффективности производства ослабляет хозрасчет, вызывает другие нежелательные последствия. И напротив, здоровое функционирование товарно-денежных отношений на социалистической основе способно создать такую обстановку, такие условия хозяйствования, при которых его результаты всецело зависят от качества работы коллектива, от умения и инициативы руководителей».
Таким образом, вопреки основам марксизма, на повестку дня поставлено «здоровое функционирование товарно-денежных отношений» на некой, так и не проясненной «социалистической основе». Но ведь известно, что именно «товарно-денежные отношения» есть главный механизм капиталистического способа производства, что «хозяйственный расчет», как экономический расчет, есть капиталистический расчет.
И вот после таких пассажей в докладе пишется, как ныне говорят, «для отмазки» (?), об «усилении гласности» и «социалистическом самоуправлении народа»: «В социалистическом обществе, особенно в современных условиях, управление не может быть привилегией узкого круга профессионалов. … социалистический строй успешно развивается лишь тогда, когда сам народ реально управляет своими делами, когда миллионы людей участвуют в политической жизни. Это и есть самоуправление трудящихся в ленинском его понимании, оно составляет суть Советской власти».
Всё так в этом абзаце, но как «сам народ реально управляет своими делами», так и остаётся не ясным! А это одна из принципиальных ошибок того периода. При этом «благие пожелания» так и остаются (и остались) не реализованными, в том числе и эта задача: «… привести в действие все инструменты, дающие каждому гражданину реальную возможность активно влиять на выработку управленческих решений, проверять их выполнение, получать необходимую информацию о деятельности аппарата. Этому должна быть подчинена система регулярных отчетов всех органов управления перед трудовыми коллективами и собраниями населения. Многое могут сделать здесь комитеты, группы и посты народного контроля, общественные инспекции профсоюзов, средства массовой информации».
Наконец, ещё раз о трудовых коллективах, ибо и сегодня, но уже в других условиях, - в условиях капиталистического способа производства, не стихают разговоры и предложения о повышении роли «трудовых коллективов». Однако в нашем анализе того времени их роль была иной, можно сказать не только консервативной, но и «реакционной», ибо несла в себе те отношения собственности, которые должны были быть «сломлены», то есть - обобществлены в восходящем развитии общества.
Принятый курс окончательно «добил» как сами трудовые коллективы, так и надежду, говоря словами доклада, на то, что «сам народ реально управляет своими делами». – Каждый коллектив, образно говоря, «остался наедине со своим корытом», тогда как «корыто» в конце концов досталось частному собственнику. Путь частному предприятию и частному предпринимательству под занавес «перестройки» полностью открыл, сняв какие-либо разумные препоны, известный Закон СССР «О предприятиях в СССР» (июнь 1900 года). И «гласность» в этом деле уже была не нужна, ибо всё возвращалось к «коммерческой тайне» капиталистического способа производства. Видимо по этой причине, «гласность» осветила лишь некоторые исторические эпизоды страны и её руководства, тогда как до подлинного управления народа своими делами, своим обществом и государством, так и не добралась.
Поэтому благой призыв: «… о расширении гласности. Это вопрос политический. Без гласности нет и не может быть демократизма, политического творчества масс, их участия в управлении. … сделать гласность безотказно действующей системой», - так и остался призывом и «гласность безотказно» пошла в другом направлении, в направлении «вседозволенности и распущенности».
Дальнейшее развитие «гласности» сопровождалось такими важными для настоящего контекста событиями как майским 1990 года предложением Председателя Совета министров СССР Н. И. Рыжкова плана поэтапного перехода «к регулируемой рыночной экономике» с последующим началом паники на потребительском рынке и попытками введения нормированного распределения основных продуктов питания, а так же состоявшимся в начале июля ХХУ111 съездом КПСС, на котором было принято программное заявление «К гуманному, демократическому социализму». До краха социализма СССР оставалось не более полутора лет. 25 декабря 1991 года над Кремлём был спущен флаг СССР. Итог. - «Регулируемая рыночная экономика» оказалась несовместимой с «гуманным, демократическим социализмом», а объявленный в докладе ХХУ11 съезду КПСС курс на «здоровое функционирование товарно-денежных отношений на социалистической основе» оказался мифом, а точнее вирусом, разрушившим не только социализм СССР, но и саму страну первого в мире Социализма – Союз Советских Социалистических Республик. Чтобы понять, как вообще могло произойти такое, притом, как говорится в материалах ХХУ11 съезда КПСС, что «в работе по перестройке … важна опора на науку» и «надо по-новому взглянуть на некоторые теоретические представления и концепции», - действительно, необходимо было «по-новому взглянуть». Однако «взглянули» так, что потерпел крах социализм СССР, и, распалось само государство, общество. Нет, не просто по-новому надо было взглянуть, а взглянуть глазами новой современной научной теории. Поэтому посмотрим на проблему «гласности» глазами современной фундаментальной социологической теории развития общества Полилогия, с учётом ранее данных комментариев о трудовых коллективах, самоуправлении и «товарно-денежных отношений», хотя это ещё не было основной чертой того периода «гласности» и «перестройки».
И вечный бой, - Покой нам только снится! Тогда как гласность, – женский род, Чтоб разрешиться ровно в срок. И кто с ней время проведёт, - Приплод того и в жизнь стучится. Автор. 3. Что есть «гласность» вообще и в свете Полилогии. Известно, что ошибки теории, ошибки неких «теоретических представлений и концепций», возможно обнаружить лишь исходя из представлений более общей теории, то есть теории, генерализирующей прежнюю теорию. Таковой, в настоящее время, является современная фундаментальная социологическая теория развития общества А. С. Шушарина «Полилогия современного мира. (Критика запущенной социологии)», которая генерализирует учение К. Маркса «Капитал», то есть включает её в себя как составную часть. Поэтому совсем кратко и только о тех положениях теории «Полилогия …», которые будут ниже использованы. 3.1. Гласность в понимании современной теории развития общества и Социализм. Каждое общество как социально-общественная градация восходящего развития по сложности является композицией «чистых эндогенных форм» (ЧЭФ) чистых способов производства и воспроизводства действительной жизни. Каждая ЧЭФ воспроизводит свою типологическую часть «действительной жизни» как процесс воспроизводства соответствующего типологического объекта со своим механизмом взаимодействия агентов производства и своими материально-знаковыми отношениями. Прочие характеристики затрагивать в данной статье не будем и ограничимся только рамками эндогенной логики. Международные аспекты, как предмет экзогенной логики развития общества, так же не затрагиваются. Эти процессы как способы производства в каждой градации существуют и реализуются одновременно и одномоментно, но только один из них, одна ЧЭФ, доминирует, главенствует. Это доминирование и определяет тип градации: первобытность, рабовладение, феодализм, капитализм, социализм, Информационное общество и т. д. «Действительная жизнь», согласно Полилогии, состоит из следующего ряда типологических объектов воспроизводства и производства: «общая жизнь» как форма биологического и «духовного» существования; «работник» как специалист (умелец) в определённой области жизнедеятельности общества; «пространство производства» как место (местность, «производящая территория») жизнедеятельности; «средства производства» как орудия и предмет труда (жизнедеятельности; «функции, технологии» как работа отдельных лиц и коллективов; «информация, знания»; и т.д. В градации капитализм доминирует капиталистический (экономический) способ производства, а, следовательно, доминируют: такой объект воспроизводства как «средства производства»; механизм взаимодействия агентов производства «товарообмен, рынок», то есть «товарно-денежные отношения»; материально-знаковые отношения - «деньги». Доминирующие отношения собственности по поводу «средств производства» есть ограниченные частные отношения собственности. В градации социализм доминирует функциональный (технологический, отраслевой) способ производства, а, следовательно, доминируют: такой объект воспроизводства и производственных отношений, отношений собственности как «функции, технологии или работа» (в социологическом понимании, а не инженерно-техническом!); механизм взаимодействия агентов производства «соисполнение, план», то есть сопряжённость всех участков хозяйственной деятельности страны как единого целого (грубо, как «конвейера»); материально-знаковые отношения есть «документы, статусы коллективов и отдельных лиц». Доминирующие отношения собственности по поводу «технологий, работы» есть ограниченные (не обобществлённые) группо-иерархические отношения собственности. «Средства производства», доминировавшие при капитализме, - обобществлены. Далее следует градация Информационное общество, - это постсоциалистическое общество в восходящем развитии, в котором доминирует информационный способ производства. В этом обществе, соответственно, доминирует такой объект воспроизводства как «информация, знания»; механизм взаимодействия агентов производства есть «полное и свободное обеспечение информацией». Доминирующие отношения собственности по поводу «информации», - ограниченные, частные. Ранее доминировавшие «технологии, функции, работа» обобществлены.
Восходящая смена градаций происходит вследствие достижения прежней градацией (доминирующим способом производства) своего критического, предельного уровня, характеризуемого неустойчивостью состояния. В пределе, – это состояние бифуркации, или, как часто говорят, несоответствие уровня развития в целом, так называемых, «производительных сил» общества доминирующему способу производства, точнее, - производственным отношениям, порождённых этим способом производства. Под другим углом зрения это противоречие формулируется как противоречие между общественным характером процесса производства и частной (или ограниченной, то есть не общественной) формой присвоения его «результатов» - результатов доминирующего воспроизводственного процесса. В каждой градации в период критического состояния с особой силой проявляется свой, присущий данной доминирующей ЧЭФ, доминирующему способу производства, так называемый «негатив»: в первобытности это «произвол»; в рабовладении - «диктат»; в феодализме –«закрепощённость (крепость), повинность»; в капитализме это «эксплуатация» («экономическая эксплуатация» - присвоение прибавочной стоимости); в социализме это «дефект производства». Этот «негатив» и выступает в публичной политике как социальное зло, с которым общество вынуждено бороться и соответственно «перестраивать» (менять) доминирующие производственные отношения.
Так вот, в нашем анализе рассматриваемого исторического перелома, «перестройки» как революционного преобразования материальных основ общества, «гласность», в своей основе и конкретики, проявилась как публичное выявление доминирующего негатива общества. Этот момент, можно сказать, является ключевым в проблеме понимания «перестройки» и гласности. Ибо все негативы развития СССР в 80-х годах прошлого века в основном имели именно природу «функционального» способа производства, господствующим (доминирующим) в градации социализм и в СССР, в частности. Вот эти негативы, их природу, и «должна» была высветить и обличить «Гласность».
В этой связи небезынтересна оценка «гласности», данная в сегодня популярной в Интернете «свободной энциклопедии Википедия, которая свободна от каких-либо «теоретизирований», а поэтому представляет всего лишь оценку событий того периода глазами и разумом «просвещенного обывателя».
3.2. Гласность как политический термин и «уроки перестройки».
Однако начнём всё же с нашего родного, русского языка. Так в Толковом словаре русского языка Ушакова читаем: «ГЛАСНОСТЬ» это «доступность общественному обсуждению, контролю; публичность. ... Предать гласности что-н. (сделать известным обществу, опубликовать)». «Википедия— свободная энциклопедия» так определяет современное понятие «гласность»: «Гласность — политический термин, обозначающий политику максимальной открытости в деятельности государственных учреждений и свободы информации. В узком смысле, в современном словоупотреблении, основной компонент политики перестройки, проводимый М. С. Горбачёвым во второй половине 1980-х в СССР и заключавшийся в существенном ослаблении цензуры и снятии существовавших в советском обществе многочисленных информационных барьеров. В конечном итоге именно гласность стала детонатором последующего распада советского строя и СССР.<…> Вошло в широкий обиход с 1987 как обозначение одного из ключевых направлений реформ, проводившихся в 1987 — 1991 … , широко известных под общим названием «Перестройка»». С подобной оценкой состояния «гласности» выступила и современница той эпохи «перемен» Нина Александровна Андреева в статье «Не могу поступиться принципами» ("Советская Россия" 13 марта 1988 г.). Она писала: «Если "неолибералы" ориентируются на Запад, то другая "альтернативная башня", пользуясь выражением Проханова, "охранители и традиционалисты", стремятся "преодолеть социализм за счет движения вспять". Иначе говоря, возвратиться к общественным формам досоциалистической России.<…> … Как говорил М. С. Горбачев на февральском Пленуме ЦК КПСС, "мы должны и в духовной сфере, а может быть, именно здесь в первую очередь, действовать, руководствуясь нашими, марксистско-ленинскими принципами. Принципами, товарищи, мы не должны поступаться ни под какими предлогами". На этом стоим и будем стоять. Принципы не подарены нам, а выстраданы нами на крутых поворотах истории отечества».
Дальше, - больше. Незадолго до ХХУ111 съезда КПСС заявила о себе "Марксистская платформа в КПСС", которая считала необходимым вернуться к начальным истокам марксизма, а нынешнее состояние советского общества определяли как сочетание элементов из различных формаций, в том числе социалистической и капиталистической. Сторонники это платформы выступали за сохранение коммунистической перспективы.
В этой связи полезно обратить внимание на следующий исторический факт, опубликованный на сайте «Советской России» в сообщении «Nikita» от 2010-07-03: «ХХУ111 съезд КПСС (июль 1990 г.), к величайшему нашему теперь сожалению, вполне подтвердил эти опасения. Так, на решение переходить «на рыночные отношения» (см. выступление Н.И.Рыжкова. ХХУ111 съезд КПСС, …) делегат съезда А.А.Сергеев выдвинул вопрос: «Переходим ли мы к рынку на основе общественной собственности и распределения по труду … или мы переходим к рынку на основе приватизации экономики, на основе частной собственности и … распределения по собственности, то есть по капиталу, и с другой – по стоимости рабочей силы как товара, то есть на основе классической капиталистической эксплуатации. Нам это не подходит».<…> Как все более и более мы ныне убеждаемся: это нам никак не подходит. Но что же ответил на такой совершенно ясно поставленный вопрос о ликвидации социализма как экономической и социальной системы в нашей стране Н.И.Рыжков? – «То, что он предлагает, мы хорошо знаем, так как по этой системе десятки лет жили»».
Как видим, в то время налицо было (отмечалось) три «движущих силы» в перестройке, к сожалению ни одна из этих сил не отстаивала, по сути, в сложившихся условиях «неустойчивого равновесия» (бифуркации!) тренд восходящего развития и не осознавала истинных причин критической ситуации. Истинным трендом восходящего развития общество просто не владело, как не владела и не знала его теория «запущенного марксизма», тех самых сил, которые породили перестройку. В этих условиях разумным было бы остановиться и «осмотреться», осмыслить и понять, но ворожащий гул колокола перестройки «гласность» не давал уже покоя никому, ни слева, ни справа, и общество свалилось в регресс и декомпозицию.
И вот сегодня, спустя многие годы после «перестройки», - десятилетия, всеми уважаемый бывший секретарь ЦК КПСС, член Политбюро ЦК КПСС, воистину несгибаемый коммунист Егор Кузьмич Лигачёв в статье «Перестройка: замыслы, результаты и поражения, уроки» ( АПН-НН, Дискурс) пишет: «…перестройка прошла два этапа. На первом этапе - 3-4 года - подъем, на втором этапе, фактически с конца 1989 года - снижение темпов роста экономики, а затем сокращение объемов промышленного и сельскохозяйственного производства.<…> Пожалуй, самым губительным было нарушение пропорции между темпами роста производительности труда и заработной платы, денежной и товарной массой, что привело к резкому возрастанию дефицита товаров для населения, а затем к дезорганизации потребительского рынка.<…> … Почему были нарушены пропорции производства и потребления? Каковы причины расстройства социально-экономического комплекса?
Главные из них - ослабление планового начала в экономике, договорные, свободные цены на выпускаемую продукцию; извращения в процессе формирования и работы кооперативов; ослабление роли государства в экономике и выталкивание коммунистической партии из большой политики. Вслед за этим пришли нестабильность, забастовки, межнациональные конфликты, снижение руководящей роли коммунистической партии в обществе, а затем - контрреволюционный переворот, расчленение Советского Союза.<…> А между тем требование не медлить, иначе «народ не поймет», перевести сразу значительную часть продукции на реализацию по договорным ценам, было ни чем иным, как волюнтаризмом, скажу больше - политическим авантюризмом.<…>
Одной из причин поражения социалистической перестройки стал ошибочный вывод партии об окончательной победе социализма в СССР… «окончательно победить можно только в мировом масштабе и только совместными усилиями рабочих всех стран». Вывод Ленина был заменен другим: для окончательной победы в СССР достаточно победы социализма в нескольких странах. … Отсюда, самоуспокоенность, снижение, а затем потеря политической бдительности, не подозрительности, а повторяю, бдительности.<…> И, наконец, еще одно, пожалуй, самое важное обстоятельство. В руководящем составе партии и государства, партийных и властных структурах союзных республик оказались карьеристы, национал-сепаратисты, политические перерожденцы. Мы имеем дело с политическим перерождением целой группы руководителей-коммунистов. Бывали хуже времена, но, действительно, не было подлее».
Ну вот, виновато «время» и «потеря бдительности», при ошибочном выводе об «окончательной победе социализма в СССР», как будто победа это навсегда, на вечные времена? – Опять время виновато, что ли, - или нечто иное? Читаем «уроки перестройки», и что же? – Всё что угодно, только не признание существования объективных причин «кризиса социализма». Правда, что признавать, если «тайны социализма, суть и соль общественного развития так и не были поняты. До сих пор.
Теория капитализма К. Маркса «Капитал» и вся наука марксизма оказались недостаточными для решения задач современных общественного развития. За 70 лет Советской власти «запущенный марксизм» так и не смог осознать Итоги Октябрьской революции 1917 года. И вот главный вывод бывшего члена Политбюро ЦК КПСС: - «Народы, будьте бдительны!». – Простите, Егор Кузьмич, на полном, как говориться, серьёзе и при полном уважении к Вам и Вашей биографии, - «учиться надо!». – Освойте же, хотя бы, наконец, современную фундаментальную социологическую теорию развития общества А. С. Шушарина «Полилогия современного мира. (Критика запущенной социологии)».
Возвращаясь непосредственно к теме, отметим, что среди «уроков перестройки» Е. К. Лигачёва оказался и такой, имеющий отношение к гласности: «5.Совершенствовать содержание, формы и способы агитационно-пропагандистской и информационной работы партии, нести людям правду об истории советской власти, реального социализма в СССР, своевременно разоблачать клевету, провокации противника, развеять состряпанные им лживые мифы о советском периоде истории и внедренные небезуспешно в сознание части членов общества». Что можно сказать? Только одно, - «а слона то он и не заметил». Печально.
Гласность – «ещё буквально «дурное» движение «трудящихся нового типа». По А. С. Шушарину. Полилогия современного мира …. М.: Мысль. 2006.
3.3. Гласность словами Полилогии.
А вот, для сравнения с «уроками перестройки», оценка гласности автором Полилогии, данная в параграфе с символическим названием «Комплексное опускание … «всех сторон общественной жизни»: «В материалах ХХVII съезда КПСС (1986), еще насквозь ортодоксальных, тем не менее помимо «полного хозрасчета» уже объявляются ранее немыслимые гласность, демократизация, в том числе внутрипартийные – «в партии не должно быть организаций, закрытых для критики», т.е., последовательно говоря, и для критики самой партии, стержня всей культуры данного исторического типа, причем в ее сложнейшем варианте. Эти гласность, демократизация сами по себе прекрасные, священные, общечеловеческие движения, но они же без предметных новых социальных идей, движений, партиципаций, институтов в условиях копившегося недовольства есть не что иное, как элементарное разрешение вседозволенности. … упомянутая напыщенно-топорная формула означала передачу идейной власти всей социальной нечисти, а отчасти социальным романтикам (что едва ли лучше)». В результате в обстановке вседозволенности на крутом повороте истории, говоря песенными образами того времени, желанный «свежий ветер перемен» «поднял с социального дна весь мусор, стремительно активизировал и легитимировал все наихудшие «классы Курашвили» («такой «класс» должен сидеть в тюрьме, а не быть стороной в социальном партнёрстве» - ХАТ) …, а погань и легкомыслие всегда тут как тут». Или, наконец, оценка из той же Полилогии, но с другой стороны: «Но было и нечто совсем другое! Историкам еще предстоит возвращаться к этой интересной фазе (срезу). Сперва просто перечислю: гласность, постплановый внеэкономический «бунт», активизация народного контроля, выборность директоров, объединения потребителей, госприемка, информатика и ВТ, молодежное творчество, экологическое движение, конверсия (несколько позже), наука и др. Да, большинство из этих движений были еще буквально «дурными», далее еще более изуродовались, извратились, сникли, вовсе пропали. Но попробуем вникнуть в их тогдашнюю суть, имея в виду пороки именно линейной формы производства (социализма – ХАТ) и стихийные тенденции ее нерыночного преодоления.
Гласность вскорости же оказалась канализированной (выражение В.Н. Богачева) черт-те куда. В этом отношении совершенно прав Ф. Кастро, уже в 1986 г. увидевший в гласности разрушительный деструктив. Ведь гласность – штука, бесспорно, позитивная, но требующая очень тонких и отлаженных институтов, тем более в стране с высоким «ментальным разбросом». Но в то же время первоначально-то это и было крайне дурное выражение стихийного преодоления сплошной и неосознаваемой, уже давно не коммерческой, а ведомственной и учрежденческой замкнутости и «тайны» дефекта производства, невынесения сора из изб «технологических феодов». Это же и есть самый прямой эксфункциональный информационный аспект именно обобществления технологий.<…> Короче говоря, все эти дурные формы (дурное поначалу по-дурному и преодолевается) и были робкими, но относительно широкими проявлениями не последующей ложной, деморыночной, а действительной интенсификации, «постиндустриализации», онаучивания, гуманизации и т.д. производства. … направлении стихийного обобществления технологий. Таким образом, «трудящиеся нового типа» (участники упомянутых выше движений - ХАТ) – это совсем не выдумки кабинетных мудрецов, а обычная, земная человеческая реальность кризисного состояния линейной формы производства» (социализма).
И обращаясь ко всем «трудящимся нового типа», к их элите и вождям, кои имена пока не известны, - « Товарищи, а как насчёт того, чтобы «Учиться, учиться и, ещё раз, - учиться!» теории современного общества?- Ведь всё может повториться …?».
При этом следует сказать, что, как обычно и бывает в истории, особенно в истории досоциалистического периода, не по воле людей и партий, правительства имеют место те или иные исторические явления. Это проявляется лишь согласно внутренним (или внешним) «законам» исторического развития самой социальной материи общества, то есть «помимо воли и сознания людей», но и, конечно, непременно через посредство их «воли и сознания».
Однако очевидно, что само «действо гласности» было с энтузиазмом встречено обществом. Следовательно, оно было исторически «ожидаемым» и, скажем так, - необходимым. Последнее же, кстати, нашло отражение и в докладе съезду в выше приведённой формулировке: - «Без гласности нет и не может быть демократизма, политического творчества масс, их участия в управлении».
В целом же, действительно, «гласность – начало движения в восходящем развитии общества», ибо это практическое начало реализации той триады, которая, так или иначе, прозвучала в материалах съездов и пленумов КПСС: «ЗНАТЬ – КОНТРОЛИРОВАТЬ – УПРАВЛЯТЬ».
Так что же с позиций Полилогии представляла собою «перестройка» и «гласность», кроме ранее отмеченного «озвучивания негативов» общества, в том числе главного, доминирующего негатива, - «дефекта производства»?
Но прежде необходимо более осознано, научно и теоретически, сказать о «негативе» социализма, точнее, - о негативе функционального способа производства (ЧЭФ) как собственной основе социализма, то есть, если так можно выразиться, - в образах Полилогии «о предмете гласности».
Гласность - первоначально это стихийное преодоление ведомственной замкнутости и «тайны» дефекта производства. По А. С. Шушарину. Полилогия современного мира …. М.: Мысль. 2006.
3.4. Изначально-перестроечный предмет гласности, - «дефект производства». О чём должен был «звонить колокол»?
В четвёртом томе Полилогии с названием «Социализм» автор так оценивает ситуацию того периода: «…с наступлением НТР, или, если угодно, ее самых первых волн, линейная форма производства (социализма – ХАТ) обнаружила себя как по историческим меркам редкостно короткоживущая эндогенная (внутренняя, внутристрановая – ХАТ) структура. … в «нервных узлах» НТР, электронике, информатике, новых технологиях и их распространениях и т.д. все начало быстро стопориться, сдерживаться, а все производство поражаться дефектом (всех бесчисленных родов), «суммативно» накапливаясь и проявляясь уже в известных макродефектах структуры всего производства и внешних взаимодействий. Система есть система, собственность есть собственность, командующая всем движением производства, никакими хозяйственными эволюциями не меняющаяся. В итоге весь социализм вступил в состояние бифуркации уже резко неустойчивого, неравновесного состояния».
Таким образом, «перестройка» в её исходном состоянии страны как социалистической градации, отождествляется с состоянием, так называемой «бифуркации», то есть такого состояния неустойчивого равновесия, когда, казалось бы, незначимые (малой силы) факторы обыденной жизни, вплоть до случайности, оказывают решающее влияние на последующую траекторию развития общества. Эта траектория может быть как восходящей, так и регрессивной, деструкционной, обходной, стагнационной и пр.
Это состояние было порождением несоответствия уровня развития производительных сил уровню (типу, характеру) производственных отношений «линейного социализма», их потенциалу (возможностям) в отношении дальнейшего восходящего развития общества «по сложности». Это несоответствие выразилось в лавинообразном нарастании «дефекта производства» во всех его чрезвычайно многообразных конкретных видах и во всех направлениях деятельности. Этот нарастающий интегрально дефект производства функционального (социалистического) способа производства (ЧЭФ) был (является) не проявлением чей-то злой воли или «кознями» противников социализма (хотя и не без их участия), а является объективным проявлением самих материальных основ этого способа производства, порождением всё того же «производящего труда», ибо нет в мире ничего абсолютно совершенного.
Производящий труд, как общественная форма труда, имеет место почти во всех функциях (работах). Он преодолевает, но, в первую очередь, разрывает доминирующую функциональность, образуя при этом в связных линиях производства дефекты. Эти дефекты проявляются как общественные, объемные формы соисполняемых работ в основных функциях, «работы вполне весомой», но «которая столь же весомо, материально не сопрягается, не увязывается с другими работами - или уже не нужна, но продолжается, или еще не нужна, но уже есть, или не тем нужна, или не так нужна и т.д. до бесконечности конкретных проявлений».
Так, положим, что на фабрике (в конторе, на конвейере) произошло некое частичное, планом не предусмотренное, спонтанно возникшее новообразование вполне позитивного свойства, например, успешно внедрённое рационализаторское предложение или изобретение. Но в связную систему различных производств и рабочих мест оно неотвратимо внесет именно какой-то дефект «несопряжённости». Так как не все сопряжённые производства и рабочие места смогут соответственно перестроиться технологически, конструктивно или качественно, то уже само это новообразование («новшество») вынуждено будет подстраиваться под старую или несколько изменённую среду, становясь тоже «порченным», поражённым вирусом того же «дефекта производства».
Таким образом, синхронные смежные оснащающие и обеспечивающие данное производство (рабочее место) с его новообразованием функции по производству материалов, деталей, электрики, электроники и т.д. что-то делают не так, не столько, не то и т.д. То есть, оставаясь синхронными, они сами того «не подозревая», обретают дефект (заражаются вирусом «несопряжённости вообще»), хотя ничего хуже делать не стали. В результате «новое воспринимается как инородное тело, заноза, вокруг которой начинается воспалительный процесс». Как пишет А. С. Шушарин, - « В итоге дефект проникает во всю совокупность соисполняемых функций, в том числе и в те, которые сами по себе «ни в чем не виноваты», остаются, казалось бы, вполне рациональными. Этот дефект всегда и только что-то конкретно «плохое» в работе исполнителей, организации, связях, технике, технологии, последствиях. Но «плохое», конечно, не вообще, что увело бы в дикие нелепости «абсолютных» идеалов, а «плохое», как неизбежно порождаемое именно этой, определенной формой производства (социализма – ХАТ).<…> Каковы бы ни были многообразные формы дефекта, он всегда означает или своеобразную «неработу» неиспользования потенциала технологии, или объемную форму, как правило, скрытой тем или иным покрывательством, но общественно бесполезной в данном соисполнении работы, хотя и столь же общественно необходимой. Ключевой итоговый негатив капитализма - эксплуатация, присвоение результатов чужого труда. Ключевой итоговый негатив линейной формы - многообразные проявления общественно бесполезного труда». В отличие от товара, способного «ждать покупателя», функции, будучи процессами, физически «впрок» невозможно «запасать», складировать. Поэтому, коль скоро они в чем-то не те и не то, что надо (ибо несогласованны), то они вносят во все смежные функции диссонанс, т.е. диффузно распространяют дефект, так сказать, общей несопряжённости производства. При этом стихийно диффундируют не технологии (новации), а дефект производства, вызванный этими, самими по себе даже вполне здоровыми и прогрессивны «новациями».
В результате дефект производства оказывается как бы «растворенным» в линиях всего увязанного, сопряжённого производства и при этом совсем не обособляется в определенную «вредную» деятельность. Таким образом, этот «вред» часто приносят как раз самые производственно важные, передовые, продуктивные сдвиги. Но происходит это в скрытых от общества на уровне данного и взаимосвязанных производств, а, следовательно, и в недоступных для конкретного производственного анализа, а поэтому, в частности, и не обособляемых формах. По этой причине «дефекты» есть нечто большее, чем коммерческая тайна экономического среза производства, которая в линейной (социалистической) форме превратилась в обычную экономическую «бухгалтерию», а есть внутренняя, интенсивная форма иррационализации связей и самих процессов линий производства. «Дефект свято охраняется, но чаще всего совсем не как злонамеренное сокрытие, а просто как нечто неуловимое и несознаваемое», образуя тем самым некую «технологическую тайну» социализма. С началом НТР эти новообразовательные перемены стали бурно нарастать. А. С. Шушарин пишет: «Человеческой формой», источником всех этих перемен является творческий труд, труд всеобщий (Маркс), который в его современном специфическом историческом содержании выступает как дислокальный труд, как труд, неизбежно выходящий за всякую данную технологическую локализацию труда, или как труд производящий (продуктивный), который и бьется из недр производства независимо от воли и сознания людей (хотя, конечно, и посредством этой воли и сознания)». Таким образом, в этом главном содержании происходящего оказывается, что все работают «честно» и равнонапряженно, но все большая часть работы делается вхолостую. Напомним некоторые примеры из недавнего прошлого: изобретения делаются, но не используются; металл ржавеет и складируется; станки выпускаются и приобретаются, но не используются; прокат идет, да не тот; проекты множатся, но не реализуются; и т.д. И всё это ещё раз подтверждает, что действительное содержание дефектов технологически конкретно.
Это и есть крайне важная и трудно постижимая, но уже «принципиально постэкономическая, технологическая и коренная особенность всей линейной системы производства» социализма.
Итак, очевидно, что «дефект производства» порождается «производящим», творческим трудом самих «трудовых коллективов», замкнутых на интересы своего производства от бригады до отрасли. Поэтому и в силу этого дефект производства обусловлен «личным интересом» каждого коллектива (каждой функцией исполнителя), то есть – «всей системой собственности на технологии, а потому и проявляется лишь «в пределах отдельных организаций», сам являясь объективной характеристикой всей линейной формы общественного производства. Причем не столько «организаций», сколько самого труда и, главное, его динамики и взаимосвязей».
Это и есть, как утверждает и обосновывает Полилогия, - «Основной закон линейного производства», который метафорично выражает объективное нарастание асимметрии собственности, т.е. форму какого-то иррационального «накопления».
Об этих и, так называемых, «такого рода бесконечных газетных примерах» исключительно многообразных конкретных форм дефекта постоянно и говориться в документах пленумов и съездов КПСС, Верховного Совета СССР времён перестройки. Так, например, в политическом докладе от 25 февраля 1986 года 27 съезду КПСС в концентрированной форме говориться о том, что: "научно-техническая революция выдвигает проблемы и перед социалистическим обществом; необходимо совершенствовать общественные отношения и перестроить мышление; требуется постоянный пересмотр и обновление сложившихся схем управления; действия партийных и государственных органов отстают от требований времени и самой жизни; проблемы в развитии страны нарастают быстрее, чем решаются; имеет место инертность, застылость форм и методов управления, снижение динамизма в работе, нарастание бюрократизма и консерватизм; в жизни общества начали проступать застойные явления". А так же, более конкретизировано: "не выполнены задачи по развитию экономики …; отставание материальной базы науки и образования, здравоохранения и культурно-бытового обслуживания населения; развитие происходит на экстенсивной основе, ориентировано на вовлечение в производство дополнительных трудовых и материальных ресурсов; обострилась проблема сбалансированности, располагая огромными ресурсами, натолкнулись на их нехватку; имеет место разрыв между общественными потребностями и достигнутым уровнем производства, между платежеспособным спросом и его материальным покрытием; отставание допущено в машиностроении, нефтяной и угольной промышленности, электротехнике, черной металлургии и химии, в капитальном строительстве; возводятся новые объекты, начинённые устаревшим оборудованием, разрабатываются дорогостоящие проекты, не обеспечивающие выход производства на высшие технико-экономические показатели; институты остаются продолжением аппарата министерств; необходима интенсификация производства на основе научно-технического прогресса;".
И всё это, так или иначе, стало «рабочим телом» гласности и всей своей негативной массой было брошено на головы граждан, на улицу, в души широких масс трудящихся и народов, всего населения СССР. В ту пору КПСС обладала мощным отрядом пропагандистов и всеохватывающей сетью политической учёбы, доходя до каждого гражданина не только работающего на производстве или в организации, но и по месту жительства. Страна ужаснулась и забурлила.
Однако гласность, наполняя людское море этим негативом, так и не смогла подсказать людям, довести до их сведения, куда плыть и как плыть, как спасаться, кроме того, что нужно что-то делать и делать срочно, а то «отстанем от Америки» (США). Более того и, что ещё хуже, - в значительной степени «гласность» их дезориентировала, так и не сумев, изначально, направить их волю и сознание в спасительное течение тренда восходящего развития, ибо и знать об этом не знала, да и не кому это тогда и известно не было. Короче говоря, опять же на языке Полилогии, общество, его доминирующее «линейное производство» (социалистическое производство), оказалось в состоянии «критической иррационализации» вследствие систематического нарастания его «родового», изначально присущего, но не сразу проявляющегося, «дефекта производства – основной формы постоянного негатива» этой социалистической (линейной) формы общественного производства. Таким образом, основной причиной «негативных явлений» предшествующих началу перестройки явилась ограниченная (не общественная) группо-иерархическая собственность (отношения собственности!) на такой доминирующий объект производства жизни как «функции, технологии», причём лишь в той стадии развития отношений собственности, когда эти отношения «зашли в тупик», достигли «критической стадии», «обострились», «достигли предела» развития в первом столкновении с начавшейся научно-технической революцией в мире, когда «верхи не могли», а «низы не хотели» жить по-старому! Вот о чём должна была «бить в набат» гласность, вот о чём должен был «звонить колокол» гласности. В Полилогии это состояние называется «бифуркацией», то есть неустойчивым (квази)равновесным состоянием. Его особенностью является то, что в этом состоянии «выбор» дальнейшей траектории развития (движения) общества подвержен влиянию множества несущественных факторов, так называемых, «малых сил» обыденной жизни. В результате возникает «борьба» «всех против всех», каждый тянет в свою сторону. Множество разнообразнейших действующих и , по сути, равносильных по влиянию на конечный результат агентов (сторон), не позволяют однозначно выявить последующую траекторию движения общества. При этом становятся возможными как восходящее развитие по сложности, так и регрессивный, деструктивный, обходной, стагнационный и пр. исходы. Страна «бурлила» и ждала, - что будет? Но сути этого исторического бурления «должным образом» никто не понимал …
4. Гласность как инструмент управления и восходящий «дух перестройки». В этих условиях «гласность» должна была бы не только «высветить и обличить» негативы общественного развития, но и адекватно донести до общества восходящий тренд развития, значимость и существо принимаемых мер, ожидаемые последствия и результаты, разумеется, что речь идёт об оценке со стороны «восходящих сил» и ею понимаемой гласности. В теоретическом же плане было бы достаточно, как пишет А. С. Шушарин, - выявить «барьер, подлежащий преодолению, в виде описания всей структуры отживших отношений и собственности, «предположения» траекторий бифуркации, включая упомянутую негэнтропийную («невероятную»), – и более ничего». Но даже этого сделано это не было, ибо было «науке неизвестно». Корабль советского государства остался без управления, без управляющего курса, и погрузился в стихию хаоса и невежества. Следует заметить, что подобные ситуации взаимоотношений с «гласностью» так или иначе имели место на всех исторических переломах общественного развития, то есть массовые революционные порывы всегда с неизбежностью сопровождались «гласностью» и, в первую очередь такими её составляющими как «свобода слова» и «действий» в общем контексте борьбы за «справедливость», что позволяло экспоненциально наращивать мощь прогрессивных сил. Этого «требовало» само состояние «неустойчивого равновесия», - бифуркации, как предреволюционной ситуации.
4.1. Восходящий «дух перестройки». Прочность всякой «сложившейся идеологической формы» исторического способа производства действительной жизни достаточно велика, а поэтому её преодоление, революция, «не возможны без реформации». В этом плане показательна оценка революционного процесса преодоления феодальной собственности (с ее же собственной, сплетенной с территориальной, могущественной ультраструктурой, «телом Христовым», церковью), данная в Полилогии: «Радикальный сдвиг, отражая глухие производительные перемены, произошел именно с Реформацией, протестантизмом, с его новой этикой и далее со знаменитым «духом капитализма». Духом вполне исторически релевантным, но именно «духом», тем более что «плоть» преодолеваемых структур была непрозрачна. В еще мистических формах, и сперва еще в элитарных сферах, он содержал и положительные начала освобождения мысли, но затем, в частности «разрешив» прямое обращение верующих к богу (так сказать, «гласность»), привел и к буйному высвобождению невежества. В частности, в Европе это проявилось в кошмарной, примерно столетней, полосе «охоты на ведьм», так сказать, поиска виновных. И вообще «дух капитализма», начавший утверждаться с Реформацией, процессом был не очень ласковым. Так, при одном из «лидеров» реформации, Генрихе VIII, утвердившем англиканскую церковь, провели не только секуляризацию монастырей, но заодно и повесили 80 000 крестьян, не считая прочих…<…> … даже один из «шестидесятников», социолог Ю.А. Левада, находит в себе смелость задаться вопросом: а хорошо ли это с «перестройкой» произошедшее? Вопросом, который можно было бы задать и во времена Ренессанса и даже протестантизма. Мало еще хорошего, потому как «в обоих случаях» без мощных идейных заделов объективно все это произошло. Увы, до сей поры с разрушительных тенденций хаотизаций все начинается. А то и до кульминаций доходит, до паранекротических (предсмертных – ХАТ) состояний.<…> Что же касается знаменитого «духа капитализма» по М. Веберу, то опять здесь предстоит кое-что расплести. Без духа, новых практических интенций, ментальности, «этоса», «строя мысли», касаемых перемен всего производства и «организации труда», действительно восходящих перемен никогда не бывает. Здесь Вебер прав безоговорочно. Правда, тем более встречая «необычайно упорное сопротивление», следовало бы особо подчеркнуть, что сперва новый «дух» был скорее нигилистичен (буквально либерален), нежели конструктивен (известные laissez faire - свобода торговли и laissez passer- свобода передвижения по определению более отрицательны, чем положительны, в частности поощряющие не только благие трудовые намерения)». Таким образом, на всех «крутых поворотах» истории «гласность» являла собою исторический «дух перестройки» и наряду с неизбежным (во всяком случае, в прошлом) «буйным высвобождением невежества», «гласность» обеспечивала прогрессивным силам возможность публичного контроля над развитием революционной ситуации. Кроме того, «гласность» обеспечивала контроль над искоренением накопившегося в старом способе производства «негативов» в ходе смены старого на новое, прогрессивное. Всё это, так или иначе, ставило под контроль «масс» смену самого способа производства и утверждение нового способа производства, реализующего восходящее развитие общества по сложности. Разумеется, что это был не тотальный контроль, а некое спонтанное «массовидное управление» и всего лишь в рамках смены «старого на новое», как утверждение нового понимания «справедливости» и «эффективности». Ибо, - что толку от гласности (как просто «знать про это»), если нельзя на это «это» как-то и повлиять. С другой стороны, само управление предполагает определённые потоки и состав информации, в том числе и сигналы управляющего воздействия, «свобода» движения которых и сами воздействия обеспечиваются с помощью и даже, в некоторой степени, посредством «гласности». Поэтому, можно сказать, что «гласность» несла в себе революционный «дух перестройки» и первый образ нового «постсоциалистического» образа жизни. Однако реализовывалась она через стихию спонтанного «массовидного управления», и всего лишь в потенции, восходящим развитием общества. – Несла, но не донесла … и окончательно его, «дух перестройки», потеряла, сбившись на деструктивную траекторию развития. 4.2. Гласность – «троянский конь» и «сетевой флуд» перестройки. После этого «исторического» отступления вновь вернёмся к конкретной ситуации «перестройки». То, что было в стране не так, «плохо» и негативно оценивалось в обществе, так или иначе, находило отображение в СМИ, на телевидении и радио. Это несомненно была положительная сторона гласности того периода. Однако следует заметить, что и здесь всё было не гладко и не совсем так, а так, как и ранее бывало в истории. Вот, например, оценка, взята из Википедии нашего времени: «Гласность была избирательной. Народу разрешили говорить на все темы, опасные для существования СССР — поддержав разрушение СССР, подобные публикации вызывали ощущение лёгкости, эйфории и вседозволенности. Но начиная с 13 марта 1988 года (после публикации в газете «Советская Россия» антиперестроечной статьи «Не могу поступаться принципами») правительство стало тщательно изолировать от СМИ коммунистов и советских патриотов. <…> Важнейшие события, происходившие с явной целью восстановления Советского Союза, были недопущены до телевидения и центральных газет. В сложнейших условиях, при полном молчании в прессе происходили, в частности, партийные съезды …<…> Вместе с тем газеты писали о чём угодно, о любых мелких вещах — от интимной жизни знаменитостей до мелкоуголовной хроники и обо всём другом, за что им заплатят. Эфирное время старательно заполнялось описанием безнаказанных преступлений (см. «Прожектор Перестройки»), руганью в адрес СССР, восхвалением Запада и капитализма, дешёвыми «сенсациями», эротикой, рекламой и переводными фильмами — телевизор стал напоминать сетевой «флуд»». («Флуд» - (от англ. flood – поток, потоп) - поток бессмысленных сообщений).
Таким образом, согласно вышеприведённой статьи Википедии, «гласность» в период «перестройки» оценивается, по сути, образно говоря, как «троянский конь» перестройки. И это действительно так, ибо главная цель «перестройки», концентрировано выраженная ХХУ111 съездом КПСС как «К гуманному, демократическому социализму», фактически осталась в стороне. Разумеется, что «гласность», как понятие, тут не причём, - всё дело в том, что на деле реализовывалось под флагом «гласности».
Но это уже более к тому, кто и как воспользовался этой «гласностью». Да, «гласность» существует не сама по себе, а лишь в условиях «бушующей» бифуркации, поэтому в этом хаосе «борьбы всех против всех» даже «малые силы» имеют шансы на успех. Вот в этой оценке и находит отражение тот факт, что «лидерство» в перестройке захватили не силы, провозгласившие перестройку в лице КПСС, а силы, ратующие за капиталистический способ производства, а так же присоединившиеся к ним противники социализма и просто маргинальные элементы.
5. Бесплодие «тысяч «простоидейных Лассалей» гласности и перестройки. Здесь же следует упомянуть и о «расколе» в самом понимании социалистического (коммунистического) пути развития общества. Так, например, сторонники возникшей незадолго до ХХУ111 съезда КПСС "Марксисткой платформы в КПСС", считали, что необходимо «вернуться к начальным истокам марксизма, а нынешнее состояние советского общества определяли как сочетание элементов из различных формаций, в том числе социалистической и капиталистической, выступали за сохранение коммунистической перспективы». Однако, строгого научного понимания того, что такое градация социализм, нет и сегодня, в том числе и в Программе КПРФ. По нашему мнению, исчерпывающий ответ на этот вопрос даёт лишь современная фундаментальная социологическая теория развития общества А. С. Шушарина «Полилогия …».
К сожалению, в программных документах и материалов того периода само представление о социализме как способе производства и воспроизводства действительной жизни имело неполное и искажённое научное понимание. И это сыграло отрицательную роль во всей перестройке, начиная с самой «гласности», ибо нацеливало на ложные ориентиры, а, следовательно, отталкивало самых стойких сторонников социализма и, дезориентируя прочих, по сути, формировало ряды «невольных противников» социализма. Это в свою очередь усиливало и позицию открытых противников социализма, ибо во многом отражало и повторяло их позицию и лозунги … Вот один из характерных примеров. В докладе ХХУ11 съезду говориться: «Пора преодолеть и предубеждение относительно товарно-денежных отношений, … напротив, здоровое функционирование товарно-денежных отношений на социалистической основе способно создать такую обстановку, такие условия хозяйствования, при которых его результаты всецело зависят от качества работы коллектива …». Однако напомним, ещё раз, что вопреки основам марксизма на повестку дня было поставлено загадочное «здоровое функционирование товарно-денежных отношений» на некой, так и не прояснённой, - «на социалистической основе». Вероятно, подсознательно, имелся ввиду, так называемый, «социалистический рынок», что так близко к магической силе абракадабры «социалистический капитализм», делающей из документов съезда «бумажного тигра». И это несмотря на то, что именно «товарно-денежные отношения» есть главный механизм капиталистического способа производства, что «хозяйственный расчёт», как экономический расчёт, есть капиталистический расчёт.
Тогда как социалистический (функциональный) способ производства, согласно Полилогии, характеризуется следующими атрибутами, соответственно: механизм взаимодействия агентов производства «соисполнение» и «план»; базовый объект производственных отношений и отношений собственности – «технологии, функции»; материально-знаковые отношения – «документы, статусы»; и, вместо элементарного капиталистического явления «товар», - «работа (функция)», а вместо капиталистического «хозрасчёта» (экономрасчёт) - социалистический «технорасчёт». При этом доминирующие производственные отношения есть «функциональные», а доминирующие отношения собственности - ограниченные (не обобществлённые) группо-иерархические отношения собственности по поводу «технологий, функций, работы». При капитализме же доминируют частные отношения собственности на «средства производства».
И вот здесь, «гласность», прямо и опосредовано ознакомившая страну с документами и материалами пленумов и съездов КПСС, «внедрившая» в сознание граждан «здоровое» «функционирование товарно-денежных отношений», сыграла свою отрицательную роль. Это проявилось в фактическом отрицании «собственных основ социализма» и популяризации капиталистических принципов хозяйствования, о которых советские поколения, можно сказать, уже забыли и думать. В результате суть социализма оказалась искажённой, и, в условиях критического состояния общественного развития и активного «брожения» мысли, произошло укрепление антисоциалистических сил.
В этой связи А. С. Шушарин пишет: ««Воспитанные» управленческим фетишизмом линейной формы (социализма – ХАТ) десятки тысяч «Лассалей» спят и видят «простые идеи», с которыми можно ангажироваться у начальства или в газете у толпы, что по сути почти одно и то же, рвение во власти. Об этом писал уже Аристотель, называя первых льстецами, а вторых демагогами, одинаково обретающими огромную силу соответственно у тиранов или демократии. Ну разве не видно, что ни у одной партии, движения, кандидата и пр. нет «за душой» абсолютно ничего интеллектуально соразмерного ситуации в стране и на планете. Так что «отпущенные на свободу» упомянутые «Лассали» и выкинули весь безумный примитивный хаос. Колоссальный потенциал активности (в отсутствии которого, кстати, ложно упрекают носителей советского менталитета), без намеков на обновленную идеологию, прорвался или оказался канализированным (выражение В. Богачева) в бешенство рыночного примитивизма и вообще хаотизирующей деструкции». Священная индивидуальная «свобода слова» легко обернулась свободой всеобщей гибели – крахом социализма СССР и единства страны. Как видим, по оценке А. С. Шушарина, именно «гласность» посредством «отпущенных на свободу «Лассалей»» и «выкинула» весь последующий «безумный примитивный хаос». В своей работе Полилогия он неоднократно подчёркивает, что во всей своей атрибутике социализм («функциональная» ЧЭФ линейной формы) на порядок сложнее «одномерного капитализма» как способа производства жизни. К сожалению многие из элиты и 19 миллионной партии коммунистов СССР уподобились «простоидейным Лассалям». Гласность оказалась бесплодной, ибо новая идеология, подобная «необиблейской мифологии», «едва ли разумно возможна без революционного научного обеспечения и синтеза», чего, к сожалению, на тот момент и не было. Всё ограничилось «бумажным выкидышем», - выдвинутой в 1990 году программой Шаталина-Явлинского «500 дней» («программа 500 дней»). Это, режущее слух, пишет А. С. Шушарин, - «название программы вырастало не в вакууме, а во вполне определённой политической атмосфере, скажем буйного нетерпения. «Идеократический» строй культуры, вероятно, тогда был просто неспособен на сколько-нибудь продолжительный символический раздрай, свойственный перестройке. Сама идеология (социальное мышление, язык), конечно, хаотизировалась, раскалывалась, менялась даже деструктивно относительно медленно, но символьно-вокабульный «холизм» (иерархия духовных ценностей – ХАТ) и по крайней мере внешние слои массового сознания, видимо, долго не могли допустить пустоты или неопределенности, в том числе в эмблематическом пространстве».
… два человеческие стремления - к Знанию и к Могуществу – поистине совпадают в одном и том же …. Френсис Бэкон. Новый Органон. М., 1938
6. «Новое знание». 6.1. О «новом знании», идущим под флагами НТР (научно технической революции). И всё же «гласность» в подобной ситуации «хаоса бифуркации» была нужна и в первую очередь, не для того чтобы обличать (хотя это и необходимо было делать), а для того, чтобы вести и звать к тому новому, что настойчиво стучалось в дверь, скрытое под образом научно-технической революции. Речь шла о новом, идущим на смену «функциональному (социалистическому)» способу производства, - об «информационном» способе производства. Он призван был «снять» устаревающий, но всё ещё доминирующий «функциональный» способ производства и воспроизводства всей действительной жизни градации социализм. Социалистический способ производства в его линейной форме оказался удивительно короткоживущим и быстро подошёл к своему критическому состоянию, что было вызвано как «неожиданно нагрянувшей» НТР (научно-технической революцией), так, вероятно, и форсированным социологическим развитием процесса обобществления всех (почти без исключения) «средств производства» и тотальным планированием всей народнохозяйственной деятельности. Учитывая последнее, можно образно, согласно догме запущенного марксизма, сказать, - более обобществлять было нечего. Однако, в те драматические годы перестройки, когда «низы не хотели, а верхи не могли управлять по старому», действительный образ нового (способа производства), да и суть тогда доминировавшего социалистического способа производства, скажем, не без горечи, словами незадачливого лектора из известной и до сих пор популярной кинокомедии, - оказались «науке пока не известны». Более того, если в условиях хаоса и в канун первой в мире Великой октябрьской социалистической революции 1917 года в России, благодаря К. Марксу и его труду «Капитал», был известен курс восходящего развития по сложности, так называемый, «тощий тренд» в виде «обобществления средств производства» как путь «уничтожения отношений частной собственности», то ни до 1985, ни после, вплоть до 2005 года, ничем подобном «перестройщики» восьмидесятых годов прошлого века не обладали. Не обладали по той простой причине, что ничего подобного в теории и не было, а был лишь старый, запущенный «экономический догматизм» социологии и собственно самого марксизма, в частности. Так что, говоря каламбуром, «гласности» гласить было не о чём, было на слуху лишь старое и отжившее, к тому же капиталистическое, - «товарно-денежные отношения». – «Подвела» наука, не успела ни дать, ни сформировать новое знание. Автор Полилогии так оценивает роль науки в подобной ситуации: «Ф. Бэкон провозгласил «Знание - сила». И Маркс высказал мысль о «превращении науки в непосредственную производительную силу». А уж в наши дни говорено про знания, науку - не перечислишь (…). Но вот что суть все эти прекрасные идеи и мысли? А суть они, и уже давно, прекрасные афоризмы, непреходящие «вечные истины» философии, в силу этой «вечности» столь же давно ставшие банальностями. Чтоб общество могло стать «научным обществом», опирающимся на новое знание, уже не философия, а именно наука же и должна выдвинуть новое социальное знание об обществе, сложившемся во всей своей материальной конструкции еще как донаучное, с гибельным эволюционным трендом и со спасительным революционным. А это может быть только удачная не «вечная», а конкретно-историческая - научная теория современного переломного мира». Но о каком «новом знании» можно было тогда говорить, когда имела место просто «обвальная десемантизация», как далее пишет А. С. Шушарин, - «т.е. смыслозначащая деградация социального языка от массовых оснований «измов» до кабинетного профессионализма. Здесь даже не извечные идеологические расстыковки смыслов и значений (…), даже не классическая буржуазная «диктатура глупости», вполне адекватная рыночной системе, а прямо-таки полная «постмодернистская» хаотизация социальной грамматики, лексики и прагматики произошла». То есть, грубо говоря, был «демонтирован» сам язык общения, а семантика «колокола гласности» могла лишь оглашать вавилонское смешение языков смысла, где сам смысл, отчасти за его отсутствием, оказался просто утерянным. Безудержная «свобода слова» и ничем не обузданная «массовая информация» гласности с полной потерей какого-либо семантического стержня это, как отмечает А. С. Шушарин, - «есть факт зверения интеллигенции, т.е. самого народа. А это куда посерьёзней самих по себе вооружений и пр.». А итог всё тот же - «свобода всеобщей гибели». Так вот, в ту пору «спасительный революционный тренд» известен не был, нового социального знания не было, как не было и «конкретно-исторической - научной теории современного переломного мира». Поэтому и «гласность», и все миллионы «новых коммунистических Лассалей», реализовали тот самый «гибельный эволюционный тренд», - «здоровое функционирование товарно-денежных отношений на социалистической основе.
6.2. Спасительный тренд революции. Социализм СССР погиб в столкновении с новым, говоря языком тех лет, с «более социалистичным и коммунистичным» (способом производства) как «по вине собственной критичности в развитии, так и «по незнанию». А из-за отсутствия знания вообще (научного знания) говорить о «донаучном знании» так же не приходиться. Что же представлял собой «тощий тренд» так и не состоявшегося обобществления периода «перестройки» и «гласности»? Очень кратко. Во-первых, «тренд обобществления». В соответствие с теорией Полилогия речь идёт об обобществлении «технологий, функцией», которые при социализме находятся в ограниченной (необщественной) группо-иерархической собственности (трудовых) коллективов и лиц. Во-вторых. Слом границ собственности коллективов «технофеода» (бригад, цехов, предприятий, отраслей) неразрывно связан со свободным распространением и обменом «информацией», то есть с постановкой «технологий, функций» под общественный контроль, под контроль всеобщего интеллекта. В третьих, - именно свободный, полный и эквивалентный обмен «информацией» и есть основное условие обобществления «технологий и функций». Здесь следует особо подчеркнуть, что речь идёт не только о свободе и полноте освещения негатива и его извращенной формы «чернухи», а о свободе и полноте производственной информации в срезе общественной значимости, позволяющей укреплять и наращивать горизонтальные связи управления производством всей действительной жизни. При этом каждый агент производства, предоставляя по запросу полную информацию о состоянии, ходе и проблемах «технологий» соответствующего конкретного вида деятельности(то есть, грубо, о тех технологиях, информацией о которых он как агент-собственник «информации» владеет). В свою очередь он так же получает полную «информацию» о состоянии, ходе и проблемах не только сопряжённых или как-то опосредовано связанных с ним производств, но и любых производств вообще, если эта «информация» обеспечивает контроль производства со стороны «всеобщего интеллекта», со стороны общества. То есть, развитие горизонтальных связей исключало «ведомственность» и « ложный патриотизм местничества», делало каждого гражданина не только непосредственным участником каждого некого локального производственного процесса, но и всего процесса действительной жизни страны, общества. Это обобществление «технологий» делало его «на деле» управляющим всего государства, что в конечном итоге, образно, означало формирование всеобщего интеллекта общества и постановки под контроль и управление этого всеобщего интеллекта всего производства и воспроизводства действительной жизни. Таким образом, в своей основе, этот «тощий тренд» не состоявшейся перестройки может быть представлен следующим образом: первое, - обобществление «технологий»; второе, - доминирование такого объекта производственных отношений и отношений собственности как «информация, (знания)». Следует заметить, что в таком виде тренд перехода от социализма к Информационному обществу в своём, неком «абстрактном», объёме в два раза богаче марксового тренда (обобществление «средств производства») времён перехода от капитализма к социализму. Вот этим постсоциалистическим трендом, как стержнем, и должна была «гласность» упрочить дело «перестройки», показать в идеологической форме «донаучного знания» его научные основы как «новое социальное знание об обществе», сделав тем самым всё общество, как пишет А. С. Шушарин, - ««научным обществом», опирающимся на новое знание». Увы, но этого не было и это не произошло, - по причине отсутствия самого «знания». Вместо этого, образно говоря, «гласность», выполняя свою идеологическую функцию, вынуждена была вбросить в общество ложные цели и ложные знания. Хотели того сторонники и зачинатели этой несомненно нужной обществу «перестройки» перестройки или нет, но силы и законы материального развития общества, «вне зависимости от воли и сознания масс», развернули её развитие, можно сказать, пока, в «противоположную сторону». Бифуркация, с её непредсказуемостью открыла путь по совсем не восходящей траектории, - траектории деструкции, развала, краха и деградации. (Во всяком случае, так это представляется на сегодня. Это, однако, не исключает и более грандиозного, и всё же восходящего «замысла» провидения. Поживём, - увидим.) В отношении этих двух трендов, где второй (информация и знания), проявился в «самых «дурных» формах», в Полилогии говориться так: «… в упомянутом виде отклонения от «марксоидной» логики все это означает только одно - более конкретные реальные тенденции обобществления технологий, действительно, никак не могут быть обойдены, но относительно адекватно могут быть рассмотрены только с учетом всего многообразия сложных обстоятельств (…), т.е. в «конечном», тоже уже конкретном же анализе». Этому конкретному анализу и были посвящены предшествующие разделы статьи. Потому обратимся вновь к весьма пока абстрактному, но уже информационному, срезу общества.
Но осуществить это сможет, естественно, не «элита», а только относительно массовый субъект, «трудящиеся нового типа». К тому же предстоит сменить, не только «стихию рынка», но и уже более высокую «стихию плана». А. С. Шушарин. Полилогия … 2006. 7. Гласность как движение «трудящихся нового типа». Характеризуя эти, активно намечавшиеся «информационные перемены», которым гласность была весьма созвучна, создатель теории «Полилогия …» пишет: «… вся суть информационных перемен в самой социальной основе, на обыденном уровне, образно говоря, уже не экономическое «что почем», и уже не технонимическое «что, когда, кому...», а аналитическое «где и кто хорошо, где и кто плохо, почему плохо, как лучше, к чему может привести, кто делает и может лучше...». Революционный прорыв от нормативного и учрежденческого, экстенсивного «технорасчета» к конкретному (т.е. везде и всюду уникальному) и более глубокому и широкому посттехническому, посттехнологическому научному (в том числе и социальному в самом широком смысле, «социорегулятивному») анализу, как информационной основе деятельности и ее перемен. Причем к анализу прежде всего и уже не просто вещей, техники (это уже пройденное), а именно технологий (процессов, работы, деятельности, мыследеятелъности и взаимодеятелъности, взаимоувязанного дела и самих делающих дело). Это и суть сброс покровов с тайн производства (всех форм покрывательства). Тогда и возникнет не стихийная диффузия технологий (как при капитализме, <…>), а уже новая общественная форма, их регулируемое интенсивное движение.<…> «Невероятное» обобществление технологий самими «трудящимися нового типа» (к этому субъектному анализу мы вернемся много ниже) и будет означать общественный, революционный процесс создания научного механизма производства, информационно означающего организацию постоянного общественного, вертикального и, главное, диспозитпивного, внефункционального и эксфункционального, межотраслевого, межпредприятийного и межпрофессионального (если угодно - комплексного, междисциплинарного) изучения «интенсивных» величин технологий. (Именно в этом смысле вопрос об информации - это и есть вопрос об уровне разумности, целесообразности, концентрированности траты социальной энергии …) Но в основе своей это совсем не управленческая задача (как нечто лишь институциональное, производное, оформляющее), а диспозитивная задача самих «трудящихся нового типа» по взаимному «вмешательству» в технологии и их цепи». Это «взаимное вмешательство» будет означать освобождения человека, трудящихся, от замкнутости и тайн «технологического феода» как отраслевой формы линейного социализма. Это же есть и его снятие, то есть устранение такого негатива как «дефект производства», с которым так безуспешно боролась «гласность» и КПСС времён перестройки. В конечном итоге, - человек станет ещё более свободным в выборе деятельности и обучении, станет полностью осведомлённым и свободным в контроле над производством, сможет активно участвовать в управлении посредством своего интеллекта. Несомненно, что при этом возрастёт жесткость организаций, их связей и динамичных перемен, но граждане будут более свободно перемещаться из одной производственной структуры в другую. Понятно, что технологическая дисциплина никуда не исчезнут, но именно для человека она перестанет быть неподвластной, отчуждающей силой. Жесткость связей и перемен диктуются ростом мощи, плотности связей самой «социальной материи», но в то же время растёт и мощь интеллектуального всепронизывающего анализа производства, анализа, основанного на уникальном мышлении «всеобщего интеллекта», и в результате человек освобождаются от учрежденческих, ограниченных группо-иерархических границ собственности на технологии. Таким образом, грядёт смена управления в постсоциалистическом пространстве не стихией рынка и не «решениями, принимаемыми научной элитой», а как пишет А. С. Шушарин: «… осуществить это сможет, естественно, не «элита», а только относительно массовый субъект, «трудящиеся нового типа». К тому ж предстоит сменить не только «стихию рынка», но и уже более высокую «стихию плана». Хотя пока повернуло в обратную сторону». Итак, обобществление технологий есть их изъятие из оков группо-иерархической собственности и ликвидация господства статусов над людьми при сохранении всего рационального от ранее снятых отношений, в том числе и функциональных. «Дефект производства», линейность и сам технофеод в своей доминирующей массе исчезнут, но «план», статусы, функциональность как таковые останутся, т.е. будут метаморфированно сняты. В положительном содержании это и есть интенсификация, онаучивание, гуманизация производства, превращение его в понимающее, социорегулятивное производство жизни. Как пишет А. С. Шушарин, это есть: «Серьезное дело. Причем дело самих «трудящихся нового типа», хотя и с помощью новой социальной науки, т.е. нового научно-идеологического профессионализма, интеллигенции. Но уже новых, т.е. «разговаривающих» на обновленном профессиональном социальном языке». Из выше представленного материала видно, что «перестройка» и «гласность» в восходящем развитии общества должны были в своём движении вперёд опираться на «трудящихся нового типа», однако в документах 27 съезда КППС речь по-прежнему идёт исключительно о «рабочем классе»: «Авангардное место в советском обществе принадлежит рабочему классу….<…> рабочий класс сплачивает наше общество, играет ведущую роль в совершенствовании социализма, коммунистическом строительстве. (Продолжительные аплодисменты.) Постоянная забота об укреплении союза рабочего класса, крестьянства, интеллигенции - краеугольный камень политики Коммунистической партии Советского Союза». То есть и здесь, в расстановке классовых сил, их стратификации, в новых условиях будущего постперестроечного периода «ставка» по-прежнему делается на классовую структуру уходящего старого общества социализма. То есть никакого понимания о надвинувшейся, стучащейся в дверь, смене градаций общественного восходящего развития, даже маломальского, намёка нет. Более того, в практической плоскости перестройки сделан крен в сторону «трудовых коллективов», тем более что перестройке предшествовала компания по «трудовым коллективам», нашедшая отражение в Законе СССР «О трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятиями, учреждениями, организациями» от 17 января 1983 года. Затем, уже в дальнейшем «углублении социалистического самоуправления в экономике», само самоуправление понималось как «чувство хозяина» по «отношению к собственности», поэтому в докладе съезду и утверждается, что: «… предприятия и объединения полностью отвечают за безубыточность своей работы. А государство не несет ответственности по их обязательствам. … Трудовой коллектив обязан за все отвечать …». Здесь, в докладе, по-прежнему идёт речь о «неожиданно быстро зашедшем в тупик» функциональном (социалистическом) способе производства, где ограниченным группо-иерархическим собственником является всё тот же «трудовой коллектив». Укрепляя этого собственника «перестройка» всё более укрепляло старое, отжившее, тормозящее движение вперёд, делая из каждого трудового коллектива по сути «коллективного капиталиста», и одновременно, отрекаясь от него, бросало его в пучину, так называемого, «социалистического рынка», что так или иначе вело к капиталистическому рынку, вне зависимости от того как его называли. Именно «трудовой коллектив» с его собственностью на «технологии и функции» был, можно сказать, источником тех бед, с которыми была призвана бороться «перестройка и гласность». В связи с этим характерен следующий пассаж из доклада М. С. Горбачёва съезду: «Важно неукоснительно проводить в жизнь принцип, согласно которому предприятия и объединения полностью отвечают за безубыточность своей работы. А государство не несет ответственности по их обязательствам. Именно в этом состоит суть хозрасчета. Нельзя быть хозяином страны, не будучи подлинным хозяином у себя на заводе или в колхозе, в цехе или на ферме. Трудовой коллектив обязан за все отвечать, заботиться о приращении общественного богатства. Его приумножение, как и потери должны сказываться на уровне доходов каждого члена коллектива. (Аплодисменты.)». То есть социалистическое «государство» оттолкнуло от себя «трудовой коллектив» предприятия, оставило его один на один самим с собой, что, по сути, равносильно «борьбе всех против всех», ибо «Нельзя быть хозяином страны, не будучи подлинным хозяином у себя на заводе или в колхозе, в цехе или на ферме». При этом совершенно забыт такой единый и целостный объект хозяйствования как народнохозяйственный комплекс страны, - коллектив замыкался сам на себя в хозяйственной деятельности. Противовеса этому не было предусмотрено, а оговорка, что обязан «заботиться о приращении общественного богатства» ничего при этом не меняла. А собственник, он на то и собственник, что тут же и непременно «съест», то, что «плохо лежит». Общественные фонда, а затем и «общественная собственность» (государственная собственность), вмиг были приватизированы, а по сути «разграблены». Самонаминации «трудящихся нового типа» в перестройке по-горбачёвски, можно сказать, места так и не нашлось. «Класс в себе» так и остался «в себе», вне внимания общества, а «гласность» запела осанну могильщикам социализма. Со временем осанна стала петься так же собственникам, но уже собственникам средств производства, в результате метаморфозы собственника как «трудовой коллектив» в собственника средств производства старо-нового «среднего класса». Правда до сих пор этот слой «среднего класс» так и не достиг желанной «цивилизационной мощи» в 40%. Да и самого понятие «средний класс» эфемерно и по сути «бесклассово», – это и не бедные, но и не очень уж богатые, а основной имманентный признак, так сказать, количество принадлежащих им «шмоток». А вот как в Полилогии характеризуется восходящий класс («класс для себя»), рупором которого и «должна» была бы быть, в первую очередь, гласность: «Восходящие силы революционного преодоления линейной формы, действительно «трудящиеся нового типа», дисструктурны (преемственно и потенциально-революционно ортогональны) по отношению ко всей номинальной стратификационной структуре линейного производства, т.е. они «рассеяны» по всем секторам, срезам, регионам и уровням производства. В строгом смысле в линейной форме некого «экспроприировать», объект обобществления (технологии) имеет не вещественный (как средства производства), а процессуальный характер. <…> С некоторой условностью можно сказать, что трудящиеся сосредотачиваются (а пока даже «рассредоточиваются») в каждом коллективе и по их цепям около пока совершенно стихийно, неадекватно и даже извращенно пробивающихся тенденций «эксколлективных» (эксфункциональных), межпрофессиональных, рациональных, координационных порядков и перемен производства во всех его технологических цепях, сферах, срезах и этажах. <…> … ничего определенного даже только об основной стратификации сказать невозможно: трудящиеся объективно (но еще, конечно, не в идеологических оборотах) заинтересованы в снятии (но не в ликвидации!) господствующих в линейной форме функциональных (в том числе статусных) структур, во взаимном анализе и устранении дефектов производства, в обобществлении процессов производства (технологий). Их имплицитная интенция (единство активности – ХАТ) – в революционном изменении именно трудовых процессов и отношений (лишь как следствие – благоприобретений). Вот и все.<…> Все дело в том, что «новые трудящиеся» современного социализма, как восходящие силы, на априорную самономинацию не способны, без сопровождающего идеологического, сперва научного, обновления (в том числе затем и новых вокабул) они не могут в принципе консолидироваться, а следовательно, и самореализоваться. Без огромного, «многоэтажного» общественного процесса идеологического обновления они остаются «классом в себе» … Более того, именно «трудящиеся нового типа» находятся в самом наиневыгоднейшем положении, ибо любые силы ортодоксии, консерватизма, антисоциализма, либеральной реставрации, деструкции, национализма, шовинизма, сепаратизма, регионализма и пр. легко консолидируются, ибо не нуждаются в новой идейной основе». Из всего сказанного выше следует, что самономинация «трудящихся нового типа» невозможна без рупора «гласности». Она (как класс) невозможна и без собственного же актива, интеллигенции и элиты, а равно и некоторых движений, организаций, партий, лидеров, определенных дискурсов. В то же время сама эта интеллигенция, невозможна без некоторого нового идеологического и социологического профессионализма: - без « «невидимой» кабинетной зауми; - без нового интеллектуального «генома культуры» (точней – метакультуры) или самого научного типа дискурса, «ранее не бывавшего»»; - без становления по симпатиям; - без консолидации в идейной борьбе с носителями отжившего знания («языка»), то есть на основе многочисленных попыток «языка» и текстов по-новому объяснить происходящее во всём нынешнем переломном мире. Однако, учитывая отсутствие вышеотмеченного профессионализма», можно сказать, что в эпоху гласности и перестройки «мы добрались до ручки». «Пустота на то и пустота, что о ней много и говорить нет нужды, - пишет в последний параграфе четвёртого тома «Социализм» А. С. Шушарин, - пустота (пока мягко говоря) торжествующего социологического (экономического) клира». Там же он пишет: «… «перестройка» и вступление всего мироустройства в неравновесное, неустойчивое состояние бифуркации начались при абсолютном отсутствии теоретического задела. Ну а в значительной мере именно отсюда и провал в экономический фундаментализм, политическое невежество и пр. Короче говоря, провал от «тоталитарной» монокультуры слова назад в «свободу бескультурья слова». Да еще бескультурья, парадоксально умноженного бесспорно высшим образовательным уровнем на постсоюзных просторах. Так сказать, уж если бред постмодернизма, то на высшем интеллектуальном уровне. Простым свидетельством тому является весьма высокий уровень взорвавшегося хаоса как официальной, так и внеклирной социальной литературы. Вопрос же стоит в революционном переходе к свободе научной поликультуры слова, выражающей свободу мысли и дисциплину (культуру) полилогического языка, сперва только профессионального». Да, «гласности» времён перестройки, можно сказать, не повезло, ибо в значительной степени это была «свобода бескультурья слова». А «профессионализм» начал появляться только лишь с момента публикации полифундаментальной теории «Полилогия …», да и то … С момента выхода в свет теории «Полилогия …» прошло уже более пяти лет, однако раструб рупора СМИ и журнализм «стоят поперёк» теории (и теориям), да и теории не нужны народу, которому и своих дел хватает. А. С. Шушарин продолжает: «Теории не нужны политикам и интеллигенции (в идеологическом смысле «золотой середины» интеллектуальной пирамиды) нынешней генерации, выплывшим и действующим на старых и даже деструктивных идеях. <…> Более того, как это ни странно звучит, теории не очень-то нужны или даже очень не нужны теоретикам! Чужие, естественно». Что же касательно «главного героя, правящего научного клира», то он, по мнению А. Зиновьева и автора Полилогии «непосредственно никогда не преодолим», но, тем не мене, - «Должен быть преодолён». Так что пока не до «гласности», разумеется, в том виде, которую преподнесла нам История и «перестройка». Но если она восходяще повториться, то, будем надеяться, что это будет уже действенный рупор движения «трудящихся нового типа».
8. О христианской «перестройке», гласности и «новой религии». В заключении хотелось бы остановиться на одном любопытном моменте «гласности» на «крутых поворотах истории» и перестроечных перемен, но более ранних времён восходящего развития человеческого общества, окунуться, так сказать, в проблемы «гласности» двухтысячелетней давности. И здесь опять обратимся к Полилогии, чтобы ещё раз провести удивительную параллель между происшедшим в конце второго тысячелетия «с начала Рождества Христова» и событиями этого «начала» и первых столетий новой эры. Аналогом советской «перестройки» и «гласности» можно, по моему мнению, считать, так называемый, «дух феодализма» или, что очень близко, - «призрак феодализма», хотя, – как пишет А. С. Шушарин в Полилогии, - «в христианской самономинации восходящие силы («левые») были относительно определенны, хотя и безмерно далеки от понимания сути ими же исторически свершаемого. Но и, опять повторю, вполне релевантны восходящему революционному процессу.<…> … в Европе шел неумолимый восходящий процесс преодоления рабства, ликвидации узурпации работников, что и находило свое весьма неадекватное, но в высшей степени релевантное выражение в «принципах христианства», которые и являлись, если сказать в оборотах Вебера, «духом феодализма». Так сказать, о чем сами христиане и не подозревали. (Как, впрочем, и протестанты с «духом капитализма» отнюдь не подозревали, что именно имеют честь строить и даже преодолевать)». Продолжим (реконструируем) последнюю фразу до времён «перестройки», - «… как, впрочем, и «новые коммунисты» конца второго тысячелетия, проникнутые «духом информационного общества и Гуманизма» отнюдь не подозревали, что имеют честь строить и даже преодолевать», но не «преодолели» и не построили, а весь запал того времени, можно сказать, «ушёл в свисток Гласности». Правда следует сказать, что в значительной степени именно «научный запал» ушёл в свисток «совершенствования хозяйственного механизма» ещё на границе и в начале 80-х годов, как неудавшийся эксперимент во исполнение решений ХХУ – го съезда КПСС и известного «Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 12 июля 1979 года «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». Видимо отсутствие результативности разрабатываемых ранее мер и спровоцировали «перестройку» в «другую сторону», - в сторону капитализма. Однако, скорее всего, дело в «меркантильной» (догматически экономической!) ограниченности в конкретизации поставленных задач и отсутствия в них «принципов» нового общества, идущего на смену «линейному социализму». Здесь надо сказать суть не в названии Нового общества: Социализм – 2 или Гуманизм, или «нелинейный Социализм» или даже Коммунизм, как у уважаемого мною Н. С. Хрущева, крепкого и своенравного хозяйственника. Был, образно говоря, вполне мощный «замах», и казалось что «прорыв» обеспечен, но не было опоры на «коммунистичность и прогрессивность» именно в социологическом перестроении общества, как когда-то на «дух христианства». Головокружение от мощи страны и, действительно, могучем «бастионе коммунизма», - у Власти закружилась голова от своей непогрешимости. И всей силой народных масс «ударили сами по себе, по основам социалистического строя, по его стержневой материальной части, то есть «ударили» по доминированию «технологий, функций, работы» и по обобществлённым «средствам производства». И Социализм СССР, в итоге более чем десятилетних, а скорее двадцатилетних, «преобразований», пал как подкошенный. Однако надо было не «перестраивать» и «ударять», а «снимать» (в философском смысле «снятия») старое, отжившее и строить «заново», новое и восходящее общество. А все напасти и поражения произошли только потому, что не было собственно восходящей идеологии, новой современной теории, тогда как старый миф «коммунизма», так и остался расплывчатым, невесомым и почти неощущаемым образом туманного будущего. Даже у «христианства» был стержень борьбы с языческим «многобожием» и «политеизмом». Здесь же, в перестройке, не было по сути ничего, кроме аморфного «жить лучше» и «догнать и перегнать Америку». – Вот и перегнали, да не с той стороны, точнее, - не в ту сторону. Как пишет А. С. Шушарин, характеризуя идеологию как «новую религию» общества тех времён, - «Какова доминирующая социальная структура – такова и основная логическая форма идеологической конструкции, культа». Так вот этот «культ» в СССР был проявлен в форме «гласности», но был воспринят и понят как «вспомогательное средство демократии», тогда как в восходящем развитии советского общества настало время «народной демократии», то есть «прямой демократии», как, можно сказать, религиозного выражения необходимости обобществления «технологий, функций, работы», постановки их под контроль «всеобщего интеллекта» народов СССР. Известно и бесспорно, говоря словами Полилогии, что «всякий революционный прорыв реализуется только в сложении всех исторических обстоятельств (существенно только основное содержание)». Что ж, - не сложилось. Не было ни «новой религии» восходящих сил как у «христианства» времён рабовладения, ни «тощего тренда» новой теории, как в 1917-ом.
9. О текущем моменте и «гласности». Сегодня силами регресса и деконструкции являются Правительство Путина В. В. и «общий курс» Президента Медведева Д. А. Как тут не вспомнить совсем недавние заявления главы Правительства и лидера «правящей партии» в интервью «Коммерсанту» по поводу «марша несогласных» типа, - «получите по башке дубиной». Это и очевидное ограничение слова (и собраний), непрекращающиеся судебные процессы над СМИ и всем очевидная «продажность» большинства средств массовой информации. Не в силах справиться, полностью подавить и поставить под свой контроль приводит силы регрессии к необходимости фальсификации Истории, ограничению самой возможности появления новых партий прогрессивного (левого) толка. Однако в арсенале восходящих сил российского общества появился такой мощный инструмент как Интернет, новые способы связи и коммуникации, новые технические средства. Сегодня Интернет подобен «будке гласности» перестроечного периода СССР 1991 года, когда зайдя в палатку с телекамерой Центрального телевидения СССР (программа «Глас народа»), можно было в прямом эфире сказать стране и о стране всё, что думаешь и что «душе угодно». Понятно, что в своей массе это был «мусор с социального дна» перестроечной столицы. И если тогда, это была «будка гласности» TV и обуздать её власти не составляло особых усилий, то обуздать Интернет не так-то просто. Сегодня Интернет экстерриториален, а в каждый момент времени это в принципе и «прямой эфир», поэтому же в принципе он неподвластен Власти, правда, пока и не абсолютно, и только «практически». И вот, следуя традиции тех бурных дней, современный Интернет так же обрёл свою «будку гласности», - сайт с одноимённым названием, где можно «записать своё собственное видеообращение», а уж рубрик и подобных «будок» в различном исполнении и по различным поводам на просторах России за эти годы было создано немало. Так на запрос «будка гласности» поисковик нашёл около 100 тысяч ответов, при этом граждане помнят и о первой перестроечной «будке», ибо на запрос «1991 будка гласности» было дано 16 тысяч ответов. Власть пока не в силах абсолютно подчинить эту сторону «гласности» своей воле. Чего только стоят, например, «урезание» и цензура, блокировка и замалчивание «комментариев граждан», отсутствие «обратной связи» и полное молчание «противной стороны» на сайте, блоге, самого Президента РФ. Но это на сайте Президента, тогда как по всей стране «мест», подобных «будке гласности» не счесть, ибо это различные сайты и блоги, журналы и сообщества, форумы, письма, видеобращения и пр., и пр. Итак, борьба продолжается, и Гласность принимает новые конкретные формы движения и существования Интернет-сообщества, идёт, говоря слогом высокой науки, непрерывное наращивание мощности и «уровня производительных сил» в этой информационной сфере производства и воспроизводства действительной жизни. И, возможно, завтра это сообщество сольётся полностью с гражданским обществом, обществом граждан Российской Федерации. Гласность, как когда-то «призрак Коммунизма», бродит по планете, утверждая общество нового типа как в мировом масштабе - Гуманизм, так и на просторах ряда стран и РФ, в том числе, уже новое постсоциалистическое общество, которое в теории и на практике, не только чисто технически, но и содержательно, именуется Информационным обществом.
Александр Тимофеевич
октябрь 2010 года
|
|||
|
|
|||