к.т.н. Харчевников А.Т.

 

ЛОГИКА ИСТОРИИ И ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

(в свете теории  А. С. Шушарина «Полилогия современного мира»)

(На правах черновика!)

 

О социальных и содержательных аналогиях эндогенных (и экзогенных) чистых форм. 

 

На страницах фундаментального теоретического труда «Полилогия современного мира. (Критика запущенной социологии)» её автор А. С. Шушарин неоднократно обращает внимание на «формальные аналогии» собственности на технологии (функции) с феодальной собственностью и первобытной собственностью. Так, например, в главе 11 «Линейная (плановая, отраслевая) форма…» в параграфе «Логическая структура собственности…» пишется: «Собственность на технологии имеет, по сравнению с предшествующими историческими (эндогенными) формами, новый, группоиерархический характер, т.е. логически в своей иерархичности формально напоминает феодальную собственность на пространство производства (процесс производящей территории), а по своим групповым элементам формально напоминает первобытную собственность на общую жизнь».

О некоторых аналогиях «социализма» и «феодализма» пишут и другие авторы, что так же отмечает и А. С. Шушарин. Более того, иногда «нечто общее» находят социологи даже между «реальным социализмом» и капитализмом, не говоря уже о такой, ныне расхожей метафоре, как, типа – « социализм есть «государственный капитализм»».

Всё это не позволяет просто «махнуть рукой» на отмечаемую «аналогию».

Главная последовательность эндогенной логики в развитии общества представлена в теории А. С. Шушарина «Полилогия …» как эмпирический факт истории, а именно как исторический ряд последовательно сменяющихся в своём доминировании «ценностей общества» («элементарных богатств»), объектов доминирующих отношений собственности. Этот эмпирический (исторически) ряд фактов выражает некую «закономерность» материального развития общества. Однако при этом сама логика этого чередования объектов (как доминирующих) процесса «производства и воспроизводства действительной жизни» остаётся «в тени» конкретики этих объектов и переходов.  Соответственно по поводу них так же имеет место ряд доминирующих производственных отношений собственности, заходящих со временем «в предел», что в свою очередь вызывает «обобществление» этих объектов, переход их в инфраструктуру общества под контроль «всеобщего интеллекта».

Не пересматривая конкретную логику этой последовательности как «эмпирически устанавливаемому делу», попытаемся с позиций более высокой абстракции на уровне гипотезы выделить (увидеть) из исторических будней общественного развития некоторые воспроизводимые «самой историей» типовые «процедуры» восходящего развития социума по сложности, но именно в рамках эндогенной логики развития (но не самой истории развития конкретных обществ, ибо здесь имеют место процессы совершенно иного характера и свои «закономерности», тяготеющие к «проблемам экзогенного развития»).

Первое, имеет место последовательное чередование двух чётко очерченных типов  (видов) объектов, таких как «объект-процесс» («особая «вещь» или  «особый предмет») и просто «вещ» («предмет»), которые в исторической эмпирической конкретике проявляются следующим рядом: «общая жизнь» (процесс) – «работник» («живая вещь») – «пространство производства» (процесс, «оживотворённое пространство») – «средства производства» (просто «вещь») – «функция, технология» (процесс) – (и «добавим» сюда ещё как «вполне вероятное») – информация («предмет»).

Второе, объект-процесс характеризуется весьма хаотичным течением, сложностью, продолжительностью (исторически) и проявляется наподобие «после урагана».

Третье. Объект-процесс возникает там, где ранее было «отставание», точнее, там, где «используется» опыт «гибельного развития» предыдущей градации и, территориально, на границе этого опыта. (Античный Рим пал, а во Франции – становление «феода»; в России – Социализм, а в Европе кризис Капитализма).

Четвёртое. Развитие базируется на череде «отрицание – отрицание отрицания» как «частная собственность – обобществление этой собственности.

Наконец, пятое. Сама эмпирическая «процедура» исторического становления («выбора») доминирующего объекта собственности  в восходящем развитии не совсем «элементарна», то есть не «взял и выбрал», а несколько сложнее. Доминирующий объект отношений собственности каждый раз «выбирается» не из всего множества (типологических) элементов (объектов) «процесса производства и воспроизводства действительной жизни», а только лишь из множества элементов-объектов не перешедших в инфраструктуру, то есть не взятых под контроль «всеобщего интеллекта». Эта, вроде бы очевидная процедура, и обеспечивает «восходящее развитие» (с одной стороны).

С другой стороны, шестое, сама процедура «выбора» есть в основе процедура «естественного отбора», которая эмпирически в своей сути и не имеет целеполагания, ибо общество (группа) не обладает целью (не имеет цели) и поэтому не «выбирает» (поэтому и пишется в кавычках), а отбирает из всего множества необобществлённых объектов. Этот «отбор» на самом первом шаге процедуры есть «выбор всего множества необобществлённого», а затем уже в процессе «естественного отбора» по сути и возникает доминирование, причём «доминирование частной собственности».

Седьмое, уже упомянутое «всуе». Это доминирование лишь ограниченной (частной) собственности, ибо «по определению» все производственные отношения по поводу обобществлённых объектов собственности составляют инфраструктуру общества, т. е. находятся под «общим контролем», под общественным контролем.  При этом часть объектов, находящихся вне зоны обобществлённых объектов «и их кодифицированного права) «продолжает оставаться» во множестве объектов ограниченной (частной) собственности «на весь мир» ещё со времён переломной первобытности и только доминирующие из них, как правило, обретают статус регулирования отношений кодифицированным правом.

Восьмое. В конкретике объектами доминирующей ограниченной собственности становятся и те элементы процесса «производства и воспроизводства действительной жизни», которые не входят в типологию доминирующей ограниченной собственности, но под воздействием доминирующего механизма взаимодействий агентов производства «вовлекаются» в их число. Так, например, в капиталистическом  обществе (основа – чистая эндогенная форма «капитализм»), в качестве товара (вещи и средств производства) «выступают»: дети («первобытность»), работники («рабовладение»), земля («феодализм»), информация (из «открытого будущего»)  и т.д. Эти псевдотовары не обладают всеми свойствами товара (вещи), но с помощью института кодифицированного права, наделяются необходимыми, присущими «товару», свойствами и «пускаются в оборот» на рынке товарно-денежных отношений.

Поэтому недопустимо, как это часто делают исследователи, классифицировать тип объекта через «практику» права, то есть, если что-то, например, продаётся, положим «работник» или «информация», или «дети», то относить эти объекты к типу «товар» («вещь»), а затем вводить в оборот такие перлы как «живая вещь» и даже создавать под это (например, под «интеллектуальный продукт») «исключительное право и т. д.

Из отмеченных особенностей развития исторического ряда далее сосредоточим внимание лишь на следующих «типовых процедурах» эмпирического восхождения социума по сложности:

- чередование «объект-предмет» и «объект-процесс»;

- особенность «объект-процесса», характеризуемая как хаотичность, сложность, продолжительность и как «после урагана»;

- «выбор» доминирующего объекта из множества необобществлённых объектов отношений собственности, то есть из множества элементов-объектов , оставшихся вне «инфраструктуры» ещё со времён первобытности от объекта собственности «на весь мир».

Далее, напомним читателю, что восходящее развитие общества происходит в направлении роста его сложности (негэнтропии) и, В ЧАСТНОСТИ, КАК ПИШЕТ А. С. Шушарин, - «по типу связей людей функциональное взаимодействие (доминирующее при Социализме – авт.) выше и сложней вещественно-продуктового (доминирующего при Капитализме – авт.)». Поэтому, касаясь в этой связи сложности труда,  его производительности и эффективности, А. С. Шушарин пишет: «Соответственно упомянутая эффективность труда, точнее, уже именно процессов труда есть как бы материальная и логическая ге­нерализация производительности труда, но потому ж и никогда не сводимая к ней. Последняя есть только частный (снятый, предель­ный - как и во всякой генерализации) случай эффективности, когда выполняемая функция вещественна, т.е. работа состоит в непосред­ственном изготовлении вещей». 

И далее. «Произво­дительность связана с производством вещей, а эффективность – с выполнением функций (процессов), сводимых к производительности лишь в частных случаях. … даже сам термин «эффективность» в хозяйственную практику начал вводиться именно в СССР еще в 1920 г. С.Г. Струмилиным. (Хотя, вполне вероятно, само понятие «эффективность» тоже узкова­то; множественность функциональных связей позволяет предполо­жить, что более адекватной или дополнительной характеристикой труда здесь должна бы быть организованность; …

Потому в удачливом капитализме может быть бешеная про­изводительность, но, строго говоря, там еще нет эффективности как общественного атрибута производства. Абсолютно имма­нентная капитализму, так сказать, легитимная безработица, на­пример, - свидетельство отсутствия эффективности или органи­зованности как общественного атрибута. Равным образом в удачливом феодализме могли жить временами сытно и припе­ваючи, но там еще не было (доминантно) производительности труда, была полнота жизнеобеспечения, натуральная «продук­тивность» местности, «живущей пашни», самодостаточность».

Далее А. С. Шушарин соглашается с неким утверждением, что «целесообразность функционирования» есть «подчиненность экономики как части интересам жизни целого- общества» и заключает, - «А последнее уже явно близко к орга­низованности, включающей еще и некоторую защищенность че­ловека, так сказать, от стихий производственных невзгод.

Потому же, например, нельзя не согласиться с А. Хиршманом, что «экономичность предприятий, технологические новации и предприимчивость» действительно имманентны «развитому» ка­питализму. Но это совсем не тождественно организованности всего производства, тем более если в сравнениях систем отв­лечься от кризисных состояний».

И ещё два момента от А. С. Шушарина.

«Местное взаимодействие, вспомним, априори территориально замыкается, т.е. в совокупном производстве стремится к иерар­хической дискретизации с максимально возможной самообеспе­ченностью («использование ареалов») каждой зоны (от двора до страны). Функциональное взаимодействие столь же априори син­хронизируется (нет неработающих исполнителей) и функцио­нально замыкается (нет функций, не смежных с другими) с ад­ресной диспозитивностью функций (осуществляемых на «зара­нее известного потребителя»)».

И ещё: ««Тяготеющее проклятье» в сложившемся мышлении состоит все в том же утилитарном, одномерном, имущественном (веществен­ном) понимании объектов собственности. Между тем собствен­ность - это общественный способ связи труда и его условий, произ­водственные отношения людей по поводу некоторого доминирую­щего объекта обстоятельств производства. Но именно различие этих объектов и обуславливает в исторических формах отношения собственности, логически радикально отличающиеся друг от друга. В первобытности собственность на общую жизнь образовала чисто групповые отношения; собственность на рабов надстроила над со­бой многоклассовую структуру; собственность (классическая) на пространство производства оказалась натурально (парцеллярно) иерархической; собственность на средства производства логически наиболее проста, дихотомична (классическая)». В линейной же форме собственность на «функции» имеет характер уже группо-иерархических отношений.

Наипростейшее «изоморфное» свойство любого базового объекта «моё – не моё», «наша – не наша» «как раз и расшифровывает его, как всегда, опре­деленную ценность для человека (иначе - «пустой звук») и одновременно общественную форму богатства (как благополучия), в свя­зи с которым и складываются отношения людей, собственности. А в функциональном производстве богатством (благополучием) и являются процессы производства, а именно технологии, общест­венные формы ячеистой и взаимосвязанной работы.

Но вот то, что технология является собственностью коллектива, - а этой собственностью как совместным и взаимосвязанным про­цессом труда распоряжается (конечно, не во внешнем, юридиче­ском смысле) по своему собственному разумению каждый обособ­ленный (большой или малый) коллектив (с его же администрацией), а не общество, - это и есть сама собой разумеющаяся данность, предстающая настолько естественной, абсолютно нормальной, мо­рально-положительной, что все то, что мешает этой собственности, выглядит просто предосудительным.

 … при этом реальное распоряжение технологией, рас­становка людей, организация процесса, использование всех элемен­тов технологии, в том числе и разлюбезных средств производства, незыблемо как гранит остаются святым, кровным делом коллекти­ва, так что и в голову, даже отдаленно, не может прийти, что вооб­ще может быть как-то по-другому. Дико и подумать».

Так вот, начиная анализ «логической структуры собственности», А. С. Шушарин пишет, что собственность на технологии (процессы) логически в своей иерархичности напоминает феодальную собственность на пространство производства (процесс), а по своим групповым элементам напоминает первобытную собственность на общую жизнь (процесс) и заключает: - «Само это сочета­ние, надо сказать малоприятное, уже кое о чем говорит.

Но, разумеется, если с метафоричностью можно говорить о таких формальных аналогиях, то о социальных (содержательных) аналогиях и речи быть не может, ибо каждая последующая эндо­генная форма, несмотря на свои новые пороки … в производственном содержании на ступень выше, негэнтропийно сложней и свободней предшествующей».

И это так. Но, смотря на это с уровня более высокой абстракции, согласно самому же А. С. Шушарину, все три чуть выше перечисленные «собственности» есть «процесс», труд в котором в целом характеризуется эффективностью, тогда как труд прочих форм («предметных») характеризуется производительностью, что особо ярко проявляется в формах социалистического (линейного) и капиталистического производства. При этом, как уже отмечалось, наиболее адекватной сущностной сравнительной характеристикой любых процессов является их «организованность», а не собственно «эффективность». И это «сочетание» не «малоприятное», а ключевое в нашем анализе и говорит не «кое о чём», а о многом.

Итак¸ эскизно о гипотезе «логика истории».

Вначале «образ» гипотезы в форме сказа о природе развития «животной» формы материи. В период переломной (апополитейной) первобытности из животного мира в стаде животных человекообразных обезьян, стали обнаруживаться особые особи, - люди. «Человек обособляется, - замечал Маркс, - как индивид лишь в результате исторического процесса. Первоначально он выступает как... стадное животное». Об этом периоде, но его уже предельной форме, А. С. Шушарин пишет: «В критическом состоянии первобытности люди уже люди, с их уже «полномерным» человеческим мозгом, пусть еще и прими­тивным, но уже языком, речью, но в животной, стадной форме бытия. …С появлением человека возникла «эволюционно невиданная особенность ментальной реактивности человека, - пишут М.Б. и СВ. Туровские, - ее избыточность», или невиданная для «без­ошибочных» инстинктов свободность, произвольность не только мысли, «ментальной реактивности», но и воли, проявлений чувств, действия. Это обернулось первоначально (логически) дезадаптивностью поведения, которая в свою очередь тут же должна была как-то крайне жестко, «неиндивидуально», «декретированно» компенсироваться коллективностью, беспощадным авторитетом силы или самой силой».

Всё двоилось в сознании первых человеческих коллективов (стад), всё делилось на «наше» и «не наше». Все «не наши» это агрессивная среда, все они находятся «в заговоре» и только все «свои» «в законе», а в целом «стихия беспредела» (эгостадность).

«Сначала рост вооруженности орды приводил ко все большему ее несоответствию «социальной» организации (Я.Я. Рогинский6) во внутренних взаимоотношениях, когда еще зоологический ин­дивидуализм, половая ревность, заканчивались яростью и быст­рыми смертоубийствами. Но эта же «уголовщина» неизбежно и быстрей отбраковывалась выживанием стад, вырабатывавших негэнтропийные механизмы (институты) подавления. Ведь уже овладение дубиной и камнем при совершенно беззащитной про­тив них телесностью требовало институциализации с подкрепле­нием смертельной угрозы той же дубиной и камнем. Разве что большего размера. Кстати, знаменитая формула «война всех про­тив всех» Т. Гоббса относилась им как раз к первоначальному до­общественному («естественному»), еще докультурнаму состоя­нию».

««Конфронтационный», досоциально-агрессивный первобыт­ный мир зашел в насыщение, предел. Безраздельное асиммет­ричное (стадное) господство гомогенной органической симмет­рии, органического равновесия, или, образно, «кровнородствен­ного», «семейного», над уже пробивающимся гетерогенным со­держанием человека и производства зашло в кризис гибели или тренда негэнтропийного прорыва, в хаотизацию уже резко не­устойчивого равновесия зреющей бифуркации (речь здесь, ра­зумеется, не об истории, а о теории).

Но если складываются революционные обстоятельства, то они выдвигают революционеров» по «преодолению первобытности.

Это был негэнтропийный шаг усложнения системы, « переход от животного «неравенства» к уже общест­венному, от животной эгостадности к обществам (эндогенно). … революционный процесс преодоления первобытной эгостадности, ее необратимой ликви­дации, и означал, хотя и разрывно-локальное, уничтожение узур­пации, изъятие из ограниченной стадной собственности «всего мира», общей жизни, т.е. первый негэнтропийный шаг обобщест­вления производства жизни, …

Это и был революционный процесс преодоления биологичес­кой формы более высокой, т.е. снятие ее уже социальной фор­мой движения материи (точнее, первые, эндогенные шаги…)».

«… с преодолением эгостадности и откры­лась сама возможность внутриобщественного восходящего раз­вития».

Таким образом, «что жи­вотная апополитейая первобытность бесповоротно рухнула в не­бытие, но вот животные (досоциальные) отношения, сперва и надолго, резко ослабли («разбегание»), но постепенно стали обре­тать совершенно новые, более солидные формы сменившей эго­стадность эгокулътурности». Но это уже относится к логике экзогенных отношений, здесь нами не затрагиваемых.

Итак, «произошло ныне не столь модное, самое «банальное» револю­ционное снятие культурно-родовых производственных отноше­ний, социально-биологического взаимодействия (эндогенно), их симметризация, тот самый философски загадочный «уход в ос­нования» или даже в «инфраструктуру»».

«Тем не менее в любом захудалом племени (не в этническом содержании) теперь появился постэгостадный, «надкровнород-ственный», затем, надродовой, надсемейный механизм прагражданских отношений и институтов уже, пусть простейшего, об­щества (точнее - обществ)».

«В эндогенном содержании общая жизнь теперь обобществле­на; … «органи­ческое производство», телесно-духовное здоровье (культурность вообще), теперь попали, говоря словами Маркса, под «контроль всеобщего интеллекта» общества (отдельного), в сферу худо-бедно, но уже относительно рационально регулируемых отношений, в «инфраструктуру» и уже снятый антропорасчет, вместе с тоже уже снятой культурной ультраструктурой. Вожаки, так сказать, превратились в отцов семейств, «сообща» создав «крышу» (прагосударство), охраняющую от рецидивов животного беспредела. Этот «постбиологический» контроль и проявлялся в табуировании (запрете) инцеста (агамия), законах гостеприимства, институционализации (вместо беспредела) еще, конечно, долго тянущегося кровомщения, норм воспитания, инкультурации развивающихся форм обычаев и традиций и т.д., т.е. в появлении первого негэнтропийного «слоя» как культуры вообще, но теперь уже в неис­числимом множестве отдельных культур».

«Разумеется, сброс отжившей формы всегда означает само­утверждение уже какой-то новой формы собственности, про­изводства. И, напомню, возникал «континуум», с долгим шлей­фом влияния «кровнородственного». … Но эндогенно главное, что это снятие означало и восхожде­ние к новому «надкровнородственному», уже общественному контролю «производства и воспроизводства действительной жизни»».

Если теперь подвести «итог» на более высоком уровне абстракции, то рассмотренный (революционный) переход описывается следующим образом.

Расширенное производство и воспроизводство и рост «качества» некого доминирующего объекта отношений собственности типа «предмет» как элемента процесса «производства и воспроизводства действительной жизни» приводит к так называемой асимметрии «отношений» по поводу этого объекта, к критической ситуации и к кризису в развитии.  

Сам «кризис» преодолевается в восходящем развитии через «снятие», то есть обобществления этого объекта типа «предмет», находящегося в частной (ограниченной) собственности (моё, наше), то есть в форме «процедуры» постановки под «общественный контроль» или, образно, - под контроль «всеобщего интеллекта». Другими словами, происходит «перестройка», «переструктуризация», создание единого общественного управления с уже включённым в его сферу данного объекта (точнее, производства данного объекта), то есть вместо стихии анархии воспроизводства данного элемента «строится» упорядоченная  организация производства соответствующего объекта и всех тех объектов, которые ранее вошли в «основания» (инфраструктуру).

Таким образом «процедура» (цикл) восходящего развития как роста по сложности системы состоит из двух этапов (полупериодов).

Первый полупериод – активный отбор доминирующего элемента процесса «производства и воспроизводства действительной жизни» (ПВДЖ) из множества элементов, ещё не вошедших в «инфраструктуру», то есть не включённых  в «основания» и расширенное его воспроизводство, в том числе и качества, вплоть до «вырождения» в асимметрию  отношений по поводу этого объекта и хаоса производства.

Второй полупериод цикла это организация процесса «производства и воспроизводства» указанного, ранее узурпируемого объекта частной собственности, уже на «общественных началах», под общественным контролем  «всеобщего интеллекта». Этот полупериод «призван» «нарастить» инфраструктуру, упрочить основание.

Если кратко, то весь цикл включает «отбор» и стихийный рост «вплоть до хаоса перепроизводства, упорядочение и единая организация системы производства и воспроизводства некого элемента процесса ПВДЖ плюс «организация сопряжённости» в целом со всем процессом ПВДЖ и его инфраструктурой.

Теперь о взаимосвязи циклов и объектов собственности, где нельзя уже не обойтись без конкретики, но, однако, как и выше попытаемся на уровне более высокой абстракции выявить сущность этой взаимосвязи. Но для «начала» обратимся к конкретному примеру эмпирического факта истории, к дальнейшему продолжению вышерассмотренного эпизода в развитии социума, но иной конкретике и с иным типологическим объектом.

Насмотрим цикл на основе объекта типа «предмет», следующего за циклом на основе объект-процесса, но уже на примере хорошо известного объект-предмета «средства производства» («вещь», «товар»). Соответствующей чистой эндогенной формой является «капитализм», где и доминируют частные (ограниченные) отношения собственности по поводу средств производства (вещей, товара) с механизмом взаимодействия агентов производства «товарообмен». Здесь первый полупериод цикла является «ведущим», доминирующим в градации «Капиталистическое общество» (традиционно именуемой – «формация»).

Предшествующая градация «Феодальное общество», где доминируют отношения собственности по поводу объект-процесса «пространство производства», но этой же градации соответствует полупериод цикла с объект-предметом «работник», который доминировал ранее в градации «Рабовладельческое общество».

Последующая градация «Социалистическое общество», где доминируют отношения собственности по поводу объект-процесса «функции, технологии».

На рис.1 представлена соответствующая схема, цикл «средства производства» выделен толстой косой линией с точками на концах.

 

 

Рис.1. Схема логики истории развития общества.

 

Доминировавший в период градации «Феодальное общество» объект-процесс «пространство производства» (феод) был в ходе развития обобществлён, то есть поставлен под контроль общества и перешёл в основания, в инфраструктуру.

Доминирующие «феодальные» отношения собственности были замкнуты на «феод», территориально ограничены, «преобладало местническое, ближнеконтактное видение мира». Это была ограниченная (необщественная) иерархическая собственность на территорию как пространство производства (процесс). Эта собственность есть собственность «вовсе не имущественные отношения, а определен­ный общественный способ связи труда и его условий как объек­тивное отношение людей по поводу ограниченного (необщест­венного) пользования доминирующим объектом обстоятельств производства» или иначе – «натурально-иерархическая, территориально-иерархическая, т.е. собственниками одновременно являются все, но и никто (вспомним политическую формулу П.Г. Виноградова о «рассеянии суверенитета»). Но тем не менее она исторически и логически вполне определенная, не контролируемая обществом, стихийная детерминирующая сила».

«В целом автаркия, говоря в современных образах, - это своего рода сплошное местничество, минимальный бартер, максимальное самозамыкание, тирания закрепляющей людей и производство прописки, только иерархической, где все на своих местах, от крепо­стных с неотчуждаемым наделом до феодала любого уровня и цен­трального двора, вынуждены по возможности «грести под себя», предельно самообеспечиваться, замыкаться, так что в самом невы­носимом положении оказываются непосредственные производите­ли, прежде всего крепостные». Вот освободить производство и человека от всех границ автаркии и предстояло Капитализму.

Но прежде несколько формальных характеристик этой чистой эндогенной формы: базовый объект собственности – «пространство производства» (и жизни); механизм взаимосвязи агентов производства – «соседствование»; разделение труда – «натуральное»; богатство – «натуральное богатство»; материально-знаковые отношения (сфера) – «прописка» (топонимика); тип равновесия – «территориальное»; критическая форма – «автаркия»; градация, основанная на этой ЧЭФ – «Феодальное общество».

«Товаризация (индустриализация) означала утверждение массово­го вещественно-продуктового («механического», механизированного, в итоге машинного) производства, глубоко экстерриториального. Оно и выдвинуло в анизотропии развития по сложности на первые роли новый «надмеханизм», вещественный обмен, товарно-денежные, эко­номические производственные отношения. … несколько боль­ший акцент именно на товаризации (или массовизации), как более точно выражающей и более глубокую суть именно общественного со­держания процесса, кстати, на равных (а чаше даже с опережением) касавшегося и сельского хозяйства, об «индустриализации» которого по тем временам говорить ещё явно рановато». То есть индустриализация, так сказать, является  явной (заметной) «промышленной формой» более глубокой товаризации как восходя­щего изменения доминанты самого типа труда и его взаимосвязей.

  «Капитализм стал «приучать» общество и людей к следующей, более сложной и высокой, товарно-денежной, или доминантно-рыночной, дисциплине и организации общественной жизни. Со всей тогдашней неизбежностью такой переход сопровождался революционным (и не только) насилием». Вот этому, только этому «реальному капитализму» как идеальному типу и посвятил «единственную известную «акультурную» теорию эндогенной формы К. Маркс, известную всем как «Капитал». Поэтому сразу же дадим, по аналогии с ЧЭФ «феодализм», несколько формальных характеристик чистой эндогенной формы «капитализм» (по «Полилогии современного мира» А. С. Шушарина): базовый объект собственности – «средства производства»; механизм взаимосвязи агентов производства – «обмен» (рынок); разделение труда – «продуктовое»; богатство – «вещественное богатство»; материально-знаковые отношения (сфера) – «деньги» (товаронимика); тип равновесия – «товарное»; критическая форма – «развитой рынок»; градация, основанная на этой ЧЭФ – «Капиталистическое общество».

А теперь перейдём на уровень более высокой абстракции этого перехода, комментируя его в конкретике «феодализм – капитализм».

Во-первых, «цель» социального движения в развитии общества как цель «производства и воспроизводства действительной жизни» есть «объективная, независимая от воли и сознания людей» («нехорошая» или «хорошая») направленность  «движения, как, собственно, и проявляющаяся в типических «мотивах», или инте­ресах, агентов данной системы производства, собственников, базово «одномерных» субъектов, которые не изобретают свои цели из головы, а находят их готовыми в господствующих производ­ственных отношениях собственности, как их же «квазидействия»». (Никак не стоит  смешивать  эту внутреннюю (скрытую)  «цель» производства с внешними, «публичными» хозяйственно-политичес­кими целями (рост производства, благосостояния, могущества, отдельных секторов производства, регионов, отраслей и пр.)».

Поэтому, в нашей абстракции, будем исходить (вначале) только из характера и степени развития производственных отношений собственности, а вначале, только из обуславливающих эти отношения объектов собственности как элементов ПВДЖ. Здесь же имеем обобществление «пространства производства» и соответственно «смену» того же «пространства производства» на «средства производства».

Второе, - как пишет А. С. Шушарин, - «эти про­рывы (восходящие тренды) реализуются не автоматически-де­терминистски по упрощенной формуле одной зависимости от развития производительных сил («операционально-энергетичес­кого потенциала»), а всегда полипричинно и по мере складыва­ния всей совокупности исторических обстоятельств, давления внутренней и внешней социальной среды, все более влиятельной «миросистемности» и пр. Но вот это-то уже никак не дело теории эндогенной формы».

Но нас интересует именно сам абстрактный механизм-процедура в самом общем виде, вступающий в действие по мере развития «производительных сил». Что иначе можно описать в общем виде переход «процесс - предмет» так:

- порождение «производящим трудом» критического (предельного) состояния развития доминирующих отношений;

- разрыв «замкнутости» этих, существующих, отношений как процесс «обобществления»;

- разрыв происходит в результате развития одного из элементов ПВДЖ  (объект-предмет), непосредственно связанных с доминированием объект-процессом и не входящим в состав «инфраструктуры»;

- механизм взаимодействия по поводу этого развивающегося элемента разрывает существующую замкнутость;

- причём само это богатство является ьолее конкретизированное, входящее в «состав» или связанное, правда, в некой первородной форме, с предшествующей формой богатства. Этот элемент в своём развитии поднимается до уровня новой ценности и богатства, что собственно «заставляет» действовать активно соответствующих агентов производства.

В конкретике ЧЭФ «феодализм – капитализм» изложенная схема этого механизма-процедуры выглядит так:

1. «Производящий труд» порождает всё большее замыкание и разграничение от других, менее удачливых, а излишнее многообразие натурального богатства активизирует потенциальную торговлю, замкнутую на феод, им же «заглушенную» и зажатую.

Напомним, что здесь элементарная форма богатства – «натуральное занятие», привязанное к местности, включая и само жительство.

2. «Прямо противоположна» территориально скованному «феоду» экстерриториальность. Такой по своей природе экстерриториальностью является торговля («товарообмен»),  поэтому развиваясь она взрывает «феод», что встречает поддержку общества, скованного тисками автаркии, местничества, тиранией прописки и повинностей, растущей «капиталистической» ренты.

Обобществление «пространства производства», изъятие его из ограниченной иерархической собственности, симметризация и снятие в «инфраструктуру» как ранее господствовавших территориальных отношений (и их же ультраструктур), постановка их под уже новый контроль «всеобщего интеллекта», но в условиях уже начинающего доминировать «контроля рынком» и капиталом.

Но следует особо подчеркнуть, что под «всеобщий контроль» поставлены лишь собственно территориальные отношения процессов «пространства производства». Эти территориальные отношения в условиях обобществления «стали» местными, тогда как ранее они были «всеобъемливающими», то есть то, что после снятия территориальной ограниченности «приняло» характер «эксместного» обобщено не было.

Люди и производство освободились от тирании «прописки», от сплошной прикреплённости к местности.

3. Согласно полилогической трактовке истории, элементы товарообмена присутствуют в той или иной форме изначально в любой ЧЭФ, входят они и в «пространство производства» как процесс.

Вот из числа элементов этого «пространства производства» товарообмен вместе с его «атрибутами» товар (вещь) как объект-предмет и вышла экстерриториальность, которую на тот момент не возможно было поставить под всеобщий контроль (да и не было «необходимости»), но которая «тут же попала» в частную собственность акторов того же общества.  Так как в «инфраструктуру» попали лишь собственно «территориальные отношения» из числа всевозможных отношений «пространства производства», то товарообмен остался вне контроля над «местным» и представлял собою ценность, так как «родственен» натуральному обмену. Поэтому экспансия людей тут же распространилась в форме частной собственности на «источник» товаров (прежние натуральные богатства) – то есть «средства производства» этих товаров и вещей, которые во многом и сами являются «средствами производства».

4. Механизм товарно-денежных отношений (товарообмен, рынок) сменяет натуральный обмен в форме механизма «соседства», которые основывается на натуральном разделении труда. Новое продуктовое разделение труда, обладая свойствами экстерриториальности, сметает границы «феодов». Механизм товарно-денежных отношений (рынок) возникает в форме отношений частной собственности по поводу «средств производства» (вещей, товара). Эти отношения диспозитивно безадресны и противоположны «соседству».

5. В то же время «средства производства» (вещь, товар) будучи «выходцами»  из «натурального богатства» сохраняют свои ценностные свойства и приобретают форму «вещественного богатства», ещё более активизируя процессы товаризации.

Таким образом, ориентируясь на абстрактный механизм логики перехода от «феодализма» к «капитализму», представляется возможным, опираясь на знание ЧЭФ, в данном случае, «феодализм», в относительно чёткой конкретике уловить, не просто, «указать» тренд общественного развития, формальную атрибутику последующей в доминировании ЧЭФ, в данном случае «капитализма».

 

 

Теперь «аналогично», проанализируем переход: ЧЭФ «капитализм» - ЧЭФ «линейная» (социализм).

Вначале дадим в общем виде переход «предмет - процесс»:

1. Порождение «производящим трудом» критического предельного состояния развития доминирующих отношений.

2. Становление объект-процесса, разрывающего впоследствии «замкнутость» ЧЭФ, как непосредственно связанного с доминировавшим объект-предметом, не входящим в состав «инфраструктуры», по своим свойствам и механизму взаимодействия агентов «по его поводу», являющегося «экс» данной замкнутости.

3. Разрыв «замкнутости» существующих отношений механизмом взаимодействия по поводу этого развивающегося элемента  (объект-процесс). Это процесс начала обобществления.

4. Обобществление доминирующего (прежде) объект-предмета, постановка его под всеобщий контроль в объёме собственной характеристики (за исключением части, являющейся механизмом в реализации нового объекта-процесса доминирования).

5. Становление нового богатства, как части и более конкретизированного, входящего или связанного с составом прежде доминировавшего, правда, в иной первородной форме. Этот элемент в своём развитии новой ценности и «эаставляющих» действовать активно соответствующих агентов производства.

 

В конкретике ЧЭФ «капитализм – социализм (линейная форма)» изложенная схема этого механизма-процедуры выглядит так:

1.  «Производящий труд» порождает «прибавочную стоимость» и новый системный кризис, вызванный асимметрией господствующей ограниченной (частной) собственностью на средства производства. Товар, будучи предоставлен самому себе в господствующей форме (как всякая симметрия) пре­вращается в асимметрию имущих средств  про­изводства и имущих лишь свою рабочую силу. «Основной «мотив» производства, его внутренняя (эзотерическая) объективная цель, представляет собой прирост капитала как производственной пози­ции собственника в известной форме максимального извлечения прибавочной стоимости за счет наемного труда, соединяемого ка­питалом с обстоятельствами производства, т.е. со средствами про­изводства, в этой форме и находящимися в частной собственности».

««Закон конца» капитализма… обобщенно выражается законом капитали­стического накопления, в частности ростом богатства на одной сто­роне и бедности - на другой (обнищание пролетариата), а равно мо­нополизации».

«Соответственно основное противоречие эндогенного капитализ­ма - это противоречие между объективным, происходящим в самом производстве обобществлением средств производства и ограни­ченной, необщественной, в данном случае классической частной собственностью на них».

«В «позитивном» производительном содержании преодо­ление капитализма означало объективный процесс технологизации (в более видимой общественной форме плановизации) производства. … преодоление ка­питализма означало следующий шаг приучения общества и лю­дей к плановой дисциплине труда, к коллективной работе в масштабах всего (отдельного) общества, к технологизации про­изводства».

Капиталистическое общество замкнуто на рынок как диспозитивно безадресную сеть взаимодействий агентов производства. Этот хаос, стихию возникновения производственных связей механизма товарообмена (рынок) с базовым объектом «средства производства» и товарным (рыночным) равновесием, продуктовым разделением труда. Базовые производственные отношения – экономические (товарно – денежные) при частной собственности на средства производства.

2. «Стихии  и хаосу» безадресности противостоит плановость механизма «соисполнения». Этот механизм как объект-процесс «технологии, функции», во многом внутренне присущий предприятиям и в большей степени их монопольной форме и ТНК, то есть включён в собственно механизм господствующего механизма.

3. Согласно полилогической трактовке истории, элементы соисполнения и, естественно, «функции» изначально присутствуют в любой ЧЭФ, входят и в «средства производства». Частный контроль над «средствами производства» означает и частный контроль в целом над производством, то есть через них и над «функцией, технологией» предприятия, находящейся в органической связи со «средствами производства». Имеется ввиду социологическое содержание «функции и технологии» как объект-процесса общественных отношений по их поводу.

4. Обобществление «средств производства», изъятие их из ограниченной (частной) собственности, симметризация и снятие в «инфраструктуру», постановка их под уже новый контроль «всеобщего интеллекта», но в условиях уже начинающего доминировать «контроля соисполнения» (и плана).

Но следует особо подчеркнуть, что под «всеобщий контроль» поставлены лишь собственно экономические (товарно-денежные) отношения из общего множества всех элементов производства (доминировавшими «средствами производства»). Эти товарно-денежные отношения в условиях обобществления «стали» вспомогательными, подчинёнными плану и соисполнению, но то, что после снятия рыночного хаоса приняло характер эксхаоса в форме механизма соисполнения и сопряжённости , обобщено не было, а именно объект-процесс «функции, технологии», которые «остались» в частной собственности, но в силу их характера лишь в ограниченной иерархически-групповой собственности.

5. В то же время «функции, технологии» будучи составной частью «производства» (с доминированием «средств производства») сохраняют свои ценностные свойства и приобретают форму богатства «функции» (моя работа, наше предприятие, наша отрасль и пр.) ещё более активизируя процессы «плановизации».

Таким образом, ориентируясь на абстрактный механизм логики перехода, возможно по характеристике (формальному описанию) ЧЭФ, сделать выводы о сущности последующей ЧЭФ, особенно, если имеет место и эмпирическое представление об этой форме. Это разумеется не означает конструирование нового общества, но даёт весьма «не тощий» тренд общественного развития.

Следует отметить, что в самом общем рисунке схема общественного развития складывается из двух постоянно реализуемых этапов: первый – «освоение» как доминирующего нового элемента процесса ПВДЖ; второй – упорядочение хаоса и снятие критического состояния в развитии общества по причине захода в предел отношений, связанных с доминированием нового элемента, в форме организации равновесного состояния всей градации (обобществление).

Продемонстрируем, не претендуя на «абсолютность и истинность», ибо теории есть весьма скупое отображение реальности, возможные черты эндогенной формы, следующей за ЧЭФ «линейная, плановая».

«Полилогия» достаточно полно характеризует эмпирику критического состояния ЧЭФ «линейная» на примере реального «социализма» СССР.

1. «Производящий труд» линейной формы порождает «дефект производства» как рассогласование факиической сопряжённости (согласованности) различных «функций» общественного производства, находящихся в иерархически-групповой собственности трудовых коллективов и соответствующих ультраструктур (начальство, руководство). В пределе план формируется ради более «высокого» плана, что повышает статус коллектива-собственника и увеличивает соответствующие благополучения (чем выше статус, тем больше благ для его обладателей). Собственное содержание «функций» уходит на «второй план» и как следствие «застой» и «отставание». Однако, основной негатив этой формы проявляется в диффузионном росте дефекта производства, «неприятие новаций». Сам же дефект (во всём его многообразии) упорно охраняется как тайна системы и всеми силами скрывается коллективом-собственником и его ультраструктурами.

2. Сокрытию тайны «дефекта производства», скрытого внутри самих «табуированных» технологий, в иерархиях и, особенно, в диспозитивных связях самих коллективов и проявляется в форме кризисов, как, например, неприятия НТР и невосприимчивости НТП.

«Структура в смысле динамизма перемен заор­ганизована (тем самым и все более дезорганизована); немного в дру­гом оттенке можно сказать, что структура антиновационна, инду­стриально репродуктивна, к обновлениям не восприимчива». Структура ведомственно перецентрализована, замкнута на отраслевой «технофеод». Эта же «неатомарная» система является когерентной, не индивидуалистично синхронной, особенно в возбуждённом, неравновесном состоянии.  «Так сказать, или все молчат, или все кричат».

Вопрос состоит в сбросе «линейных свойств» формы, незримого всевластия «технологического феода», то есть в восходящем снятии планомерности. Ибо «производящий труд из «возмущающего» факто­Ра (в период НТП – авт.) превращается в постоянно действующую, массивную «часть» производства, по отношению к которому планомерность, как господствующая форма движения, и становится абсолютно бес­помощной, точнее, запрещающей сами перемены, антиновационной. Диспозитивных диффузий, в силу собственности на тех­нологии, практически нет».

«Дислокальность, эксфункциональность производящего труда (формально схожая с экстерриториальностью товарности…) и означает объективный процесс обобществления технологий, их изъятие из ограниченной, группо-иерархической собственности. … Позитивно же это суть процесс пока, условно скажем, ответственной интенси­фикации, онаучивания, сциентизаиии, но и, в широком смысле Э. Маркаряна, - социорегуляции (…) производства, постановка его под более высокий, чем господствующая (технократическая, техно­логическая, «инженерная») планомерность, новый «контроль всеоб­щего интеллекта», снимающий планомерность («уход в основания») новым постплановым механизмом движения технологий, саморе­гулирования производства и объективной оценки труда».

«каждая линия, «технологический феод» неатомарного и синхронного, сетевого производства (а в итоге и все они) являются барьером для новаций в любых дислокальных переменах («диффузиях»). … линейная форма собственности на технологии выражается формулой невмешательство в работу коллективов и их связей» (а следовательно, и в дефект производства)».

«В результате упомянутое невмешательство и означает, что каждый коллектив трудится и живет за счет всех, но все мешают каждому, а каждый всем…».

«Вмешательство в технологии (технофеод) во всей сети и пира­миде запрещено, и любые попытки отторгаются».

«зреющее обобществление (или провал), ярко проявляются, а в некотором роде и фокусируются в особенностях информацион­ного среза происходящего».

«Информатика (связь, коммуникация и пр.) - это метафоричное обозначение сферы обеспечения или самой сферы информацион­ных общественных процессов в семиосфере (знаковой сфере – авт.)».

Информатика это направление сброса покровов с тайн производства – это первый шаг к обобществлению. (Второй шаг – «участие всех во всём»).

«Так, в достаточно общем плане, Н. Винер пишет о «тесно спаянных» сообществах, о том, что всякий организм в широком смысле «скрепляется обладанием средствами приобретения, ис­пользования и передачи информации», а эта «спаянность», «скрепленность» уже свидетельствуют об определенном консерватизме структур «организма», хотя и об его же уже постэнергетической су­ти».

«В линейном производстве информация, связь оказываются резко суженными иерархической организацией движения сообще­ний, причем именно отраслевой (В.П. Ильин) или ведомственной, в основе групповой».

Эксфункциональность свойственна именно научному, продуктивному производству (сегодня ещё лишь «становящемуся и возникающему»).

В то же время «в информационном срезе эта собственность и состоит в «то­тальном» невынесении «сора из избы», в сокрытии внутренних потенций и непорядков (реальные возможности, несуразицы, «безработица», иждивенчество, «интенсивные величины») любой линии производства, «технологических феодов»: ни вверх, ни вниз, ни смежникам, ни самим себе («изнутри не видать»), - т.е. в объективной тайне дефекта производства каждой линии про­изводства в бесконечных конкретных многообразиях этого «не­атомарного» дефекта, закрытого учрежденческим панцирем. … даже в статистике недостаточно отражены показатели, характеризую­щие  межотраслевые связи или в общем случае связи между раз­личными подсистемами. … «технологический феод», наобо­рот, репродуктивно сохраняет мощные вещественные потоки (функции), но адресно (не содержательно) сжимает информаци­онные».

«О необходи­мости общегосударственной информационной службы, не имею­щей никаких «горизонтальных» (ведомственных) и «вертикальных» (иерархических от цеха до Центра) границ, говорится уже давно. И формально технически это можно сделать, но без властных (соб­ственность) изменений это ничегошеньки не изменит. Просто информационное более заметно проявляет эти невидимые матери­альные отношения и их наисложнейшие перемены».

«вся суть информационных пе­ремен в самой социальной основе, на обыденном уровне, образно говоря, уже не экономическое «что почем», и уже не технонимическое «что, когда, кому...», а аналитическое «где и кто хорошо, где и кто плохо, почему плохо, как лучше, к чему может привес­ти, кто делает и может лучше...». Революционный прорыв от нормативного и учрежденческого, экстенсивного «технорасчета» к конкретному (т.е. везде и всюду уникальному) и более глубоко­му и широкому посттехническому, посттехнологическому науч­ному (в том числе и социальному в самом широком смысле, «социорегулятивному») анализу, как информационной основе дея­тельности и ее перемен. Причем к анализу прежде всего и уже не просто вещей, техники (это уже пройденное), а именно техноло­гий (процессов, работы, деятельности, мыследеятелъности и взаимодеятелъности, взаимоувязанного дела и самих делающих дело). Это и суть сброс покровов с тайн производства (всех форм покрывательства). Тогда и возникнет не стихийная диффузия технологий (как при капитализме, причем, как мы увидим, в конкретике в весьма многообразных же, но неизменно капитали­стических же формах не только «промышленного шпионажа», но и частных нерыночных процедур передачи, консалтинга, мони­торинга, аудита и пр.), а уже новая общественная форма, их ре­гулируемое интенсивное движение. Это будет … как раз преодоление их научными, социоаналитическими и социорегулятивными (Э. Маркарян) отношениями, связанными со знанием и познанием, не имеющими технических и организационных границ, которые всегда, опять точно замечает тот же С. Черняховский, «корпоративно-техничны». Вот все это и есть информационный «базис» перемен в обобществлении техно­логий…».

«Так что, образно говоря, в итоге известные «четыре вла­сти» дополнятся еще некоей научной, вероятно даже, как и вла­стно более высокой.

«Невероятное» обобществление технологий самими «трудящими­ся нового типа» (…) и будет означать общественный, революционный процесс создания научного механизма производства, информационно озна­чающего организацию постоянного общественного, вертикального и, главное, диагозитпивного, внефункционалъного и эксфункционалъного, межотраслевого, межпредприятийного и межпрофессионального (если угодно - комплексного, междисциплинарного) изучения «интенсивных» величин технологий. (Именно в этом смысле вопрос об информации - это и есть вопрос об уровне разумности, целесо­образности, концентрированности траты социальной энергии - Ю. Каныгин, В. Панченко). … Такое изменение и будет означать шаг освобожде­ния человека, не коллектива, предприятия, отрасли, учреждения и т.д., а именно человека, трудящихся, от замкнутости «техноло­гического феода» (а это его же снятие) в выборе деятельности, обучения и перемен труда, в участии в управлении посредством своего рода второй сигнальной системы».

«…хорошо пишет А. Белавин: «Вся практика по­следних лет показывает, что нужен принципиально новый работ­ник, способный более широко видеть все многообразие связей и понимать последствия своих поступков, своих решений. Такая возможность чем дальше, тем все в большей степени связывается с компьютеризацией труда, с наличием под рукой всей, нередко нечеловечески разнообразной информации...»».

«Обобществление технологий, их изъятие из оков группо-иерархической собственности, и есть сброс в небытие линейной формы, «технологического феода», ликвидация группо-иерархической узур­пации технологий, дефекта производства и господства статусов над людьми при сохранении всего рационального из всех ранее снятых (в том числе функциональных) отношений. Линейность, технофеод, дефект и пр. как доминанты исчезнут, но «план», статусы, функцио­нальность и пр. никуда не исчезнут, т.е. будут метаморфированно сняты. В положительном содержании это и есть, пока не в метафо­рах дело, интенсификация, онаучивание, гуманизация (в пока не рассмотренном более широком контексте преобразования) произ­водства, материальное и революционное его превращение в пони­мающее, социорегулятивное. Серьезное дело».

Таким образом, следующим доминирующим объект-предметом отношений собственности по поводу его же является «информатика» и прежде всего как «информация», которая, однако, и возможна как информация (а не сведения) лишь при наличии связей, коммуникаций по её свободному движению. В этом смысле информация является эксфункциональной, «не признающей» отраслевые, ведомственные и прочие учрежденческие барьеры, воздвигаемые иерархически-групповыми коллективами собственников, начиная с рабочего и трудового коллектива, и, кончая министерством и центром; именно информация лишена рока «невмешательства». 

3. Эксфункциональность (как технологическая «экстерриториальность») взрывает границы «технологического феода», разрывает замкнутость отношений собственности на «технофеод» иерархически-групповых «технологических» коллективов трудящихся как агентов этого отживающего способа производства, его (способа) организационной замкнутости.

Этот объект-предмет существует и в самом «снимаемом» способе производства, в его объект-процессе «функция, технология» (напомним хотя бы про инструкции, документы, статусы),  однако «административно-командная система нуждает­ся лишь в такой информации, которая обеспечивает получение команд сверху и передачу их вниз, хотя, конечно, и в обратном на­правлении». По некоторым оценкам «у нас в «сфере информационного производства» сосредоточено около 50% трудовых ресурсов», однако при этом «даже в статистике недостаточно отражены показатели, характеризую­щие межотраслевые связи или в общем случае связи между раз­личными подсистемами». В этом, последнем плане у информатики «большое» будущее. Кроме того, стремительный рост компьютеризации и (пока) диспозитивно безадресных информационных и поисковых систем в Интернете, развитие «беспроводных» (то есть к тому же и «безадресных»)  систем связи обеспечивает, так называемую, «материально-техническую и технологическую» базу, основу диспозитивно «безадресного» информационного обеспечения.

4(3). Информация «без границ» взрывает всякую замкнутость процессов ПВДЖ, их функциональную закрытость, «выносит сор из «технологической» избы» линейной формы. Она позволяет «функциональному» (и «экономическому» и пр.) человеку оперативно и всесторонне оценивать ход процесса ПВДЖ в сопряжённых производствах и на этой основе корректировать своё поведение.

5(4). Обобществление «технологий» в своей основной фазе есть взятие под контроль «всеобщего интеллекта» «функционального производства», что в первую (основную) очередь есть открытость для контроля всех «функций, технологий» процесса ПВДЖ, то есть получение всесторонней неограниченной информации о состоянии процессов, планах их развития и возможности воздействия, которые в основе есть возможность так же информирования, но уже со «своей» оценкой и «своими» предложениями о ходе и необходимой корректировке хода процесса ПВДЖ. Это обобществление «функций» главное, ибо ультраструктуры «технологий» остаются и через них принимается рещение о корректировке «функциональных производств».

6(5). В условиях «равнонапряжённой» деятельности достигнутой в линейной форме (ЧЭФ «линейная, плановая») и мощи всего производства «информация» приобретает ключевое значение в экспансии («захвате») окружающего пространства деятельности агентами ПВДЖ, формируя тем самым новые ценности и их доминирование. Богатство выражается «информацией», то есть буквально реализуется и актуально звучит лозунг «Информирован – значит вооружён!» (или «Кто владеет информацией - тот владеет всем!»).

Это есть и захват «четвёртой власти», ценности (как власти) на которой держится вся политическая борьба в идеологической сфере.

Таким образом, вслед за доминированием ЧЭФ «линейная, плановая, с базовым объект-процессом отношений собственности «функции, технологии», в эндогенном развитии социума по сложности «начинает» доминировать ЧЭФ «информационная» с базовым объект-предметом отношений собственности «информация». Механизм взаимодействия, взрывающий «учрежденческие границы» «технологического феода», является свободное, неограниченное диспозитивно безадресное (и адресованное по желанию каждого) распространение информации, ибо в отличие от «вещей» «информация» как «особый предмет» может тиражироваться неограниченно, да и отчуждению в строгом «вещном» смысле не подлежит.

Ранее, в начале, отмечалось, что, если первый полупериод цикла по каждому объекту ПВДЖ обусловлен освоением «нового» элемента процесса ПВДЖ через его доминирование, то второй полупериод обусловлен упорядочением, организацией общественного (всеобщего) использования этого «освоенного элемента, то есть включением его в «инфраструктуру» общества.

Поэтому часто, говоря о том или ином элементе (объекте) процесса ПВДЖ, имеют в виду его «конечное» развитие в форме обобществления и включения в «инфраструктуру», но последнее есть второй полупериод, своя ЧЭФ (отличная от ЧЭФ первого полупериода). Соответственно цикл освоения каждого объекта процесса ПВДЖ реализуется в двух последовательных градациях (формациях, традиционно) общественного развития.

Соответственно в параграфе «Об информатике» как «сбросе покровов с тайн производства» в «Полилогии» А. С. Шушарин, по нашему мнению, излагает материал сразу по двум ЧЭФ «открытого будущего». ЧЭФ «информационная соответствует первому полупериоду цикла с объект-предметом «информация», а второй (полу)период цикла соответствует ЧЭФ «знание» с «научным механизмом производства», являющимся «комплексным, междисциплинарным» «изучением», «разумности», «понятийности», «онаучивания», «понимающее» и «социорегулятивное» или,  как писал Маркс, «превращение науки в непосредственную производительную силу». Это уже «научное общество», естественно «опирающееся на новое научное социальное знание, уже не философия, а именно наука».  В качестве теории этого социального знания и предлагается новая фундаментальная социологическая теория А. С. Шушарина «Полилогия современного мира. (Критика запущенной социологии)».

Именно «знание» как объект-процесс позволяет поставить на службу общества «информационность» («информацию»), то есть обобществить, поставить под общественный. «всеобщий контроль» именно в форме «знания». «Знание» это не нечто «застывшее в форме «информации»», а именно «знание» это объект-процесс использования, применения  (а это и есть процесс) собственно информации как сведений о параметрах, законах, свойствах, закономерностях, о теориях и гипотезах, правилах и эмпирических фактах.

Именно объект-процесс «знание» разрывает диспозитивно безадресное движение информации, стихию «неограниченного моря сведений» «от всех – всем и обо всём». Только «знание» позволяет (во втором полупериоде, но уже с объект-процессом «знание») всем агентам ПВДЖ участвовать во всём. Этому второму полупериоду объект-процесса «знание» соответствует ЧЭФ «философская, понимание», когда использование обобществлённого «знания –силы» будет обусловлено ограниченной (частной) собственностью на «философию жизни» («мудрость в решениях») как объект-предмета.

Далее и этот объект-предмет «философия жизни» будет обобществлён в рамках последующей ЧЭФ, положим, как ЧЭФ «общественный интеллект» или «всеобщий интеллект». Что последует далее покажет эмпирический ряд фактов последующей истории, да и высказанные «конструкторские предположения» не более чем гипотетические конструкторы, позволяющие «упаковать»  собственно теорию в некоторую «оболочку внешнего дополнения». Возможно восходящее развитие пойдёт иначе или, вообще, прервётся нить человечества на Земле. Кто знает, ведь это дело эмпирически устанавливаемых фактов истории. И это так. Но установить, исходя из доступного познанию эмпирического ряда истории развития социума, некоторый, пусть «тощий», но всё же более солидный чем прежде (в «Капитале» К. Маркса) тренд развития, это ли не означает, что «жизнь продолжается» и не кончается «вообще». «Будущее открыто …».

После изложенного представления о законах «логики истории» эндогенного развития обществ, дадим графический образ этого развития в самом общем и «образном» виде.

Напомним, что все ЧЭФ существуют параллельно и одновременно (одномоментно). Однако в рамках главной последовательности эндогенной логики развития общества как критических (предельных) и «революционных» состояний бифуркации выделим лишь два полупериода как один цикл в «жизни» ЧЭФ, связанный с активизацией соответствующего элемента (как объекта собственности) процесса ПВДЖ. Под активизацией (активацией) объекта собственности будем понимать два последовательных состояния (полупериода), а именно доминирования соответствующих отношений собственности «по поводу» его и последующее обобществление в течении полупериода доминирования следующего элемента процесса ПВДЖ.

Этапы характеризуют основную тенденцию активизации данного элемента: первый и второй этапы полупериода «доминирования» - начало восходящего доминирования и предельного (предкритического) состояния доминирования; третий и четвёртый этапы полупериода «обобществление» - начало обобществления и завершения обобществления.

Мерой активизации элемента являются: степень его «освоения» как качественный рост сложности за счёт освоения-активации данного элемента (как бы «добавления» нового элемента в процесс ПВДЖ) – для фазы «освоения элемента как типа», во всём его многообразии в конкретике, в том числе и в различных «деформациях» (см. рис. 3А), а для фазы «организации использования» обществом уже «освоенного элемента как типа», то есть завершения «строительства общества» с включением в его основы (инфраструктуру) данного элемента (см. рис. 3Б).  Мерой  активизации является рост негэнтропии по сложности. Разумеется, это разделение на фазы условно, ибо уже сам факт доминирования и роста числа конкретных элементов данного типа доминирования связан с ростом сложности, поэтому сам цикл и его фазы следует воспринимать как идеальный тип, чего в реальном развитии нет.

Весь процесс развития скорее есть «континуум» чем наоборот, а бифуркационные, революционные, «скачки» скорее резкая смена вектора развития (тренда), чем всего многомерного разнообразия отношений в реальном масштабе времени.

 

 

Рис.3. Цикл активизации нового объект-предмета, элемента ПВДЖ (условно, например, «средства производства»). 

 

Обращаем внимание, что на схеме рис. 3А траектория изменения состояний объект-предмета есть окружность. А это символически означает наличие центростремительных сил, которые стремятся переместить объект-предмет в точку нейтрального, равновесного, состояния, то есть в «центр». Но  одновременное и ортогональное  действие постоянных факторов как отклонение от достигнутого (нарастание новизны) и «рассогласований в новой организации» с уже данным объект-предметом, так же постоянно выводит состояние системы общественных отношений из равновесности.

Везде на схемах рис. 3 и 4 вертикальная ось (показана пунктиром в системе координат есть рост негэнтропии как рост сложности организации данной ЧЭФ или степень освоения (рост сложности в составе).

Далее на рис.4 представлена схема цикла активизации нового объект-процесса как элемента ПВДЖ. Причём «фаза» этого цикла сдвинута на половину периода относительно цикла активизации нового объект-предмета.

 

 

Рис.4. Цикл активизации нового объект процесса как элемента ПВДЖ (условно, например, «функции, технологии»).

 

Таким образом в целом восходящее развитие общества по сложности  заключается в последовательной активизации (доминирования и ухода в основания – инфраструктуру) элементов объект-предметов процесса ПВДЖ, вызывающим так же последовательное совершенствование (перестройку) всей организации общества, то есть процессов, связей, механизмов, знаковых форм. Представлений о богатстве и пр. Понятно, что аналогично можно было бы начать и с «объект процесса», но, оставляя примат всё же за «чисто материальным», в том числе и по форме, будем всё же рассматривать «как ведущий» процесс восходящего возрастания по сложности  социума как процесс активизации всё новых и новых элементов-предметов процесса ПВДЖ. Но, так как этот процесс в своей сущности не имеет ни  начала, ни конца, ибо материя неисчерпаема, а область нашего внимания, надо полагать (по определению), находится где-то «внутри» этого процесса, то не будем тратить время на проблему, метафорически выражаясь, - «что впереди, – курица или яйцо?».

Изложенное позволяет отобразить в целом развитие общества в рамках эндогенной логики как восхождение «по спирали» с ростом сложности (негэнтропии), где один оборот спирали соответствует циклу в активизации того или иного элемента процесса ПВДЖ. На рис. 5 представлена соответствующая схема. На вертикальных стенках «конуса развития» указаны объект-предметы, осваиваемые (активизируемые) обществом в процессе восходящего развития по сложности. Однако, как уже оговаривалось, само движение имеет характер «континуума», несмотря на  бифуркационные процессы, меняющие направление вектора развития. Поэтому правильнее было бы изображать этот конус развития как непрерывную сужающуюся спираль, что и показано на схеме 5.1. рис. 5.

Возникает, естественно, вопрос, -  а где же Коммунизм? Ответ прост: (цитата) Коммунизм это  миф, идеологическая метафора, идея «всеобщего счастья» и не более. Однако это ни чуть не противоречит Коммунистическому движению, если, добавим, оно вооружено современной теорией, а не одними пожеланиями, ибо тогда это миф есть религия, основанная лишь на вере.

Представленный на рис.5 объёмный (трёхмерный) образ развития общества в эндогенной логике позволяет перейти к плоскому графическому отображению этого развития в форме двух двумерных графиков в следующих парах координат: для объект-предмета – «отклонение от достигнутого в новизне» и «сложность, негэнтропия» (Вид А); для объект-процесса – «рассогласования в организации» и «сложность, негэнтропия» (Вид Б). Вертикальные оси этих графиков, образно говоря. Отображают величину «неприятностей», возникающих в ходе развития.

На схемах рис. 6 и 7 представлены соответствующие графики развития.

 

 

 Рис. 5. Схема дискретного развития социума в эндогенной логике.

 

 

 

Рис. 6. График развития общества в фазе «освоения объект-предмета» эндогенной логики («графическая метаморфоза» вида  А рис. 5).

 

 

Рис. 7. График развития общества в фазе «освоение объект-процесса» эндогенной логики («графическая метаморфоза» вида  Б рис. 5).

 

Таким образом полученный график двух фаз развития общества отображает некоторую абстрактную (в смысле высокого обобщения) закономерность не только эмпирического факта развития общества, но и позволяет выявить некоторый тренд последующего восходящего развития. Более того, описанный алгоритм формирования базовых объектов отношений собственности демонстрирует возможность выявления, прогнозирования. Базовых объектов будущих чистых эндогенных форм и механизмов взаимодействия агентов производства (см. рис. 1, 5, 6 и 7).

Однако, этот, по сути «тощий тренд» будущего развития не позволяет описать конкретику последующих градаций общественного развития, - это есть лишь дело «творчества масс»  этого будущего. Но даже само лишь осознание «базовых объектов» и механизма взаимодействия агентов производства на пути восходящего развития, позволяет коренным образом изменить уже в настоящем отношение к тем или иным явлениям общественной жизни и принимаемым законодательным актам, направлениям идеологической работы партий.

С другой стороны, становится более конструктивным анализ известной истории развития и становления человечества. (Некоторый «обратный тренд» общественного развития так же представлен в материалах рис. 1, 5, 6 и 7).

Отметим, что не следует забывать, что данное исследование ограничивается лишь рамками эндогенной логики. Однако представленная методология может быть положена в основу и экзогенной логики, более массовидной и исторически  медленно текущей, ибо даже на сегодня наш социум, говоря образами эндогенной логики, всё ещё находится в состоянии «переломной первобытности».

«Будущее открыто», пишет А. С. Шушарин, то есть что «будет неизвестно». Но жить в «постоянной тревоге», не зная, что будет с нами (человечеством) завтра не только «неприятно», но и «вредно для здоровья». Поэтому, формируя образ будущего как некого «внешнего дополнения» (ибо оно всё же неизвестно!), мы «поселяем» свой», сегодняшний мир, в «покой и согласие», и пусть оно «эфемерно», но и многого стоит!

Ну, а для мечтателей и фантастов это уже и рай, Эдем от «Полилогии» А. С. Шушарина, который к этому, как и его теория «Полилогия», никакого отношения не имеет.

 

Август 2007 года, Тихонова Пустынь.